Лилии полевые
Шрифт:
Материнский инстинкт пробудился в молодой женщине, с ужасом наблюдавшей это безумие. Она схватила полуспящих детей, выбежала из дому, пересекла сад и оказалась на дороге, не встретив никого на пути. На минуту ей показалось, что у нее выросли крылья, и она быстро достигла того места, где несколько часов тому назад вместе со своими детьми пережила радость встречи с Мессией.
Пещера уже близка. Но вдруг… она услышала за собой грозный оклик. Ее, тщетно укрывавшую под плащом маленького сына, заметили. Она более почувствовала, чем услышала шаги преследующих ее солдат. Стесняемая своей
– Не вопи так громко, – крикнул преследователь маленькой девочке, – тебя не тронут…
Но мать уже вскочила на ноги. Как львица бросилась она вперед и вырвала своего малютку из рук похитителя, судорожно прижав его к груди.
– А с ним что сделают? – крикнула она. – В чем он более виноват, чем его сестра?
– Не мое дело тебе объяснять, – грубо ответил начальник отряда. – Мне некогда терять время. Солдаты, заберите у нее ребенка!
– Никогда! – вырвалось из ее груди. – Его жизнь вы получите только вместе с моей!
Солдат равнодушно пожал плечами.
– Довольно крика! Я с самого утра это слышу!..
Женщина посмотрела на него с невыразимым ужасом.
– В конце концов, – продолжал он с жестокой улыбкой, – это несправедливо – делать тебе исключение. Разве ты не слышишь крики и вопли? В Вифлееме не осталось теперь ни одного ребенка мужеского пола моложе трех лет.
– Кто же эти изверги без сердца, – вскрикнула обезумевшая женщина, – которые придумали такую бойню?
– Я не должен давать тебе в этом отчета, – грубо ответил легионер. – Довольно. Надо кончать обоих…
– Отберите этого ребенка, – приказал он солдатам, – или же убивайте обоих!
Тогда женщина решила испытать последнее средство убеждения этих наемных убийц, которые, как она думала, все же евреи.
– Если вас не обезоруживает невинность младенца, – умоляла она, – то пощадите его по крайней мере потому, что в нем течет кровь царей!
– Тем более, – захохотал с дикой радостью разбойник.
И добавил:
– Теперь мы можем рассчитывать на награду Ирода!
При слове «Ирод» сознание матери вдруг прояснилось: бегство трех путников, их отказ остановиться, эти таинственные слова «люди злы», взгляд и слезы Иисуса, дикий и торжествующий крик убийцы…
Она все поняла.
В своем ревнивом и беспредельном гневе Ирод преследует Божественного Царя, и сын ее должен стать жертвой за Мессию! И тогда в душе этой бедной женщины геройство веры побеждает материнскую любовь.
Подняв на руки своего сына, она воскликнула:
– Господи! Я отдаю Тебе его, но возьми с ним также и меня!
Солдаты ушли.
На пыльной дороге, как роза с бутоном, сорванные со стебля, на том месте, где недавно прошло Святое Семейство, лежали мать и ребенок. Раздраженные ее долгим упорством, солдаты одним ударом скосили обе жизни, и жестокий Ирод насчитал одной жертвой больше…
Оставшись одиноким свидетелем этой ужасной драмы, маленькая девочка безумно рыдала у безжизненного тела своей любимой матери. Этот детский голос! Может ли он остановить на пути к Небесам улетавшую душу матери? И вдруг… умирающие глаза молодой женщины приоткрылись. Своей похолодевшей уже рукой она сделала знак дочери приблизиться. Сняв с большим трудом покрывало с головы, она отдала его малышке и слабеющим голосом прошептала:
– Возьми его и храни, как самое драгоценное сокровище: им вытерты слезы Младенца-Бога!
По преданию, это было то самое покрывало, которое спустя 33 года благочестивая иерусалимская женщина Вероника отдала проходившему мимо нее на Голгофу Христу, чтобы Он мог отереть им пот и кровь со Своего лица. Когда Божественный Страдалец возвратил ей покрывало, на нем оказались отображенными черты Его лица.
…А пока, безутешно плача над бездыханными телами матери и брата, девочка держала в руках драгоценное покрывало, которым были вытерты слезы Богомладенца.
Она не знала, что спустя много лет именно на этом покрывале останутся следы пота и крови Спасителя мира – Иисуса Христа, идущего на крестную смерть.
По христианскому преданию, Вероника была той самой женщиной, которую Спаситель исцелил от кровотечения… Впоследствии изобразившийся на покрывале Лик Спасителя был перевезен в Рим и отдан святому Клименту, епископу Римскому.
Бегство в Египет
Восточное сказание
Далеко, в одной из пустынь восточных стран, росла с незапамятных времен пальма. Она была очень стара и невероятно высока. Все проходившие через пустыню останавливались и любовались ею, потому что она была гораздо выше остальных пальм, и можно было сказать, что она выше обелисков и пирамид.
И вот, одиноко стоя и глядя в пустыню, она заметила однажды нечто, до того удивительное, что могучая вершина ее закачалась от изумления. Там, на краю пустыни, двигались двое одиноких людей. Они были на таком далеком расстоянии, когда верблюды кажутся не больше муравья, но все-таки это несомненно были двое людей. Этих чужестранцев, постоянных путников пустыни, пальма хорошо знала: это были мужчина и женщина, с ними не было ни проводников, ни вьючных животных, ни палаток, ни бурдюков с водой.
– Они пришли сюда, вероятно, чтобы умереть, – подумала вслух пальма и быстро осмотрелась кругом.
– Удивительно, – продолжала она, – львы еще не насторожились, завидя добычу. Я не вижу, чтобы хоть один из них пошевельнулся. Я не вижу и разбойников; они, вероятно, еще появятся.
– Им грозят семь видов смерти, – думала пальма, – их пожрут львы, ужалят змеи, их иссушит жажда, погребут пески, на них нападут разбойники, их сожжет солнце, они погибнут от страха.
И она старалась думать о чем-нибудь другом, но судьба этих людей беспокоила ее. И, куда ни обращала она свой взор, она видела только то, что было знакомо ей уже тысячи лет. Ничто не приковывало ее внимание, мысли ее снова обращались к двум путникам: