Лиловый (Ii)
Шрифт:
Они были самыми смелыми и взяли на себя всю ответственность. Те, кто оказался трусливее и не решился бросить всю свою жизнь на острие клинка, терпеть страшную нужду, голод и холод, оставались в поселениях на севере, а их потомки стали отличаться от степных жителей все сильнее и сильнее. Наконец они добровольно взяли себе звание бездушных и окончательно сгубили себя; аристократы с благодарностью приняли их жертву.
Наследник понимал, что без бездушных выжить было бы совсем не так просто. Впрочем, и одни лишь бездушные не справились бы; только в симбиозе они могли существовать,
Он опасался, что в последнее время об этом стали забывать.
Аристократы давно оставили свой аскетический образ жизни, променяли глинобитные хижины на каменные хорошо обогреваемые дворцы, а люди из бездушных прислуживали им.
Во дворце Наследника их не было; не было в них надобности. Единственный человек из окраинных кварталов являлся сюда раз в неделю для того, чтобы следить за работой отопительной системы, но обычно выше подвала он и не поднимался, так что Наследник и не видал его.
В тот день он долго стоял на своей любимой террасе, а затем спустился на первый этаж; и там он не остановился, а пошел по узкой лестнице вниз, в подвал, где было жарко и душно, а неприглядные черные машины гнали горячую воду по трубам, скрытым в стенах здания.
Высокий мужчина в грязном комбинезоне был там, в подвале, склонился возле одного из насосов и что-то чистил; когда дверь открылась, он резко поднялся на ноги и уставился на вошедшего, но ничего не сказал. Наследник снисходительно подумал: "растерялся". Не каждый день он спускается в машинное отделение для того, чтобы поговорить с бездушными.
Но сегодня что-то тянуло его вниз.
Этот человек был огромным, как буйвол, широкоплечим, ничуть не ниже самого Наследника, и глаза у него были глубоко посаженные и по цвету напоминали золу. Наследник отметил, что у него высокий лоб для бездушного, и хотя выражение лица его не подразумевало большого ума, все-таки что-то было в этих темных глазах, запомнившееся Наследнику.
– - Давно ты следишь за оборудованием здесь?
– - спросил он бездушного, который упорно молчал и смотрел на него в ответ, не демонстрируя никакого страха.
– - Не очень, -- сказал тот.
– - Старого Тонкаву разбил паралич, и я теперь вместо него.
Наследник припомнил: и верно, долгое время сюда приходил согбенный жилистый старик.
– - А тебя как зовут?
– - Яган, -- ответил бездушный.
– - Ты -- Наследник?
Он рассмеялся: позабыл, какими они могут быть непосредственными вследствие своего невысокого интеллекта.
– - Я Наследник, -- согласился он.
– - И меня зовут Марино Фальер. Ты можешь звать меня "господин Фальер". Расскажи, в каком состоянии отопительная система?
– - В хорошем, -- послушно сказал Яган, оглянулся.
– - Но могло бы быть и лучше. Третий котел подтекает, а труба от второго проржавела, надо бы заменить ее...
– - Так займись этим. Ведь твоя задача -- содержать отопительную систему в безукоризненном порядке, верно?
– - Да, -- не моргнув глазом, кивнул бездушный.
Он знал, он был уверен в том, что
они
уже здесь. Среди его людей. Вряд ли они сумели пробраться в Централ, сюда кого попало не пускают... Но там, в холодных кварталах закованных, в багровом сумраке заводов... они уже наверняка прячутся посреди адских огней, незаметные, невидимые, наблюдают, изучают, классифицируют и решают, в какой же разряд отнести эту цивилизацию. Уничтожить ли ее сразу или обождать?..
И поскольку Фальер был свято уверен в том, что из наследников Арлена и его бога-отца остались только они, у него и сомнений не возникало: цивилизация, явившаяся им у погибшей планеты, -- та самая. Наверняка они и разрушили несчастный розоватый шарик в далекой системе, и разведческий корабль Анвина застукал их за этим. Космонавты вернулись из того полета напуганные насмерть и долго еще потом с ужасом смотрели на небо, ожидая, что чудовищная станция, уничтожившая целую планету, отправит в погоню свои корабли, отыщет Анвин и уничтожит и его.
Они отчего-то медлили. Он знал, что их звездолеты уже вошли в систему, чувствовал возмущения эфира кожей, а ощущение реальности стало донельзя похожим на разбухшую каплю воды, готовую сорваться и упасть.
Переполошившиеся советники хотели уже готовиться к войне, к защите своей системы, но Фальер успокоил их и напомнил:
они
любопытны. Они суют свой нос всюду, куда он только пролезает. Значит, сначала они непременно изучат Анвин со всех сторон и лишь потом попытаются уничтожить. Надо воспользоваться этим. Обмануть их, выйти на контакт. А там видно будет...
Но и он не мог не испытывать легкого страха, когда думал о том, что среди чумазых закованных прячутся
чужие
, опасные, бесчувственные.
Надо было выбрать такую нить, которая приведет к их гибели.
***
В тот день выпал первый снег. Небо было ровно-серебристым, без намека на солнце, и белые хлопья летали в воздухе, будто не уверенные, то ли им падать или погодить еще немножко, танцуя свой вальс.
С утра Леарза восторженно наблюдал за снегопадом, устроившись у окна на кухне, и потому первым увидел, как на площадке перед крыльцом опустился знакомый аэро.
Младшие явились посмотреть, как молодой руосец будет реагировать на первый снегопад в Дан Уладе; Леарза встречал их добродушно, а Волтайр в тот день пекла сырный торт, и они задержались до позднего вечера. Даже Бел Морвейн спустился к ним на кухню, где все трое сидели и наперебой болтали, и Сет не преминул поддеть разведчика:
– - Как в ксенологическом корпусе? Небось отчеты шлют с утра до ночи?
– - Отчетов немало, -- хмуро ответил Беленос; Тильда осторожно положила руку на запястье Сета, но тот проигнорировал. Леарза в этот момент был занят, помогая Волтайр разрезать торт на куски, и не обращал внимания на их разговор.