Лингвокультурология. Ценностно-смысловое пространство языка: учебное пособие
Шрифт:
Глава 11
Синергетика языка и культуры
11.1. Синергетика лингвокультуры. 11.2. Синергетика культурного концепта и знака.
11.1. Синергетика лингвокультуры
Нужна ли лингвокультурологии синергетика? Нужна, если пытаться преодолеть традиционные представления о линейной организации культурозначимого знания. Синергетика направлена на раскрытие универсальных механизмов самоорганизации и эволюции сложных лингвокультурных систем ценностно-познавательного характера.
Синергетика устанавливает мостики между «творчеством» природы и креативностью человека. Синергетика освоения лингвокультуры, в отличие от синергетики естественной среды (синергетика, кстати, возникла именно в естественно-математической сфере), – это как бы синергетика второго порядка. Синергетический подход позволяет объемно (нелинейно)
Человек, будучи сложнейшей синергетически целостной системой систем, причем систем разноаспектных и динамических – биологической, психической, социальной, культурной – находится с каждой из них и со всеми ими вместе взятыми в постоянном взаимодействии (см.: Васильев, 2004: 48–49). В этом контексте вполне допустимой и логически оправданной представляется наша гипотеза, согласно которой взаимоотношение человека с семантическим пространством лингвокультуры является таким же синергетически сложным и многоаспектным системным взаимодействием.
Столь вероятностная, хотя и имплицитно выраженная, сложность обусловливается тем, что синергетическое пространство лингвокультуры конституируется наномасштабным множеством достаточно мобильных компонентов и многообразных связей между ними. Более того, органичность и многоаспектность такого рода взаимосвязей предопределена изоморфной организацией анализируемой системы и ее субсистем. Дело в том, что сетевая организация семантического пространства как бы наследует «сетевидную» структуру всей жизнедеятельной системы человека. Такого рода системный изоморфизм порождается синергетикой, обеспечивающей единую комбинаторную жизнедеятельность человека как социокультурного феномена.
Пожалуй, первым на синергетику языка, сознания и культуры обратил внимание В. фон Гумбольдт в своем учении о внутренней форме языка, которая, в его понимании, представляет собой естественную знаковую модель целого, опосредующую процесс культурно ориентированного познания человеком мира и себя в нем.
Ценность этой модели для лингвокультурологии определяется тем, что ее сущность заключается в структурировании мысли на основе первичного образа. Язык, по В. Гумбольдту, выступает как инструмент, обеспечивающий актам нашего восприятия и осмысления принципиальное подобие миру. Лишь обладание этим инструментом делает человека разумным. Конечно, внутренняя форма языка скрыта в подсознании, но как только человек включается в процесс речемышления, она тотчас актуализируется, отображаясь в дискурсе стереотипами кристаллизующихся символов. Такими символами выступают многообразные структуры накопителей смысла: символы предметно-изобразительного кода, слова-символы, образы-символы, символические компоненты значения и т. п. Таким образом, язык в полном его объеме является естественным образцом сложной, нелинейной, открытой, самоорганизующейся системы – предмета синергетики. Более того, лингвокультурологическая реконструкция внутренней формы языка выводит нас из субъектно-объектных отношений, обеспечивая позицию включенного наблюдения (Л.С. Шишкина).
Это, собственно, и обусловливает системную работу всего когнитивного механизма этнокультурного сознания: 1) актуализация любого элемента семантической сети автоматически приводит к выполнению функциональных «обязанностей» всех других элементов единой синергетической системы; 2) результаты синергетического взаимодействия человека с семантическими сетями, пройдя фильтрацию в кратковременной памяти, закрепляются в аналах памяти долговременной, которая удерживает в единой целостности все ценностно-смысловое пространство языка и культуры.
Синергетическое взаимодействие, по определению основоположника синергетики Г. Хакена, – это «совместное действие многих подсистем, в результате которого на макроскопическом уровне возникает структура и соответствующее функционирование» (Хакен, 1980: 16).
Понятие взаимодействия в лингвокультуре разных ценностно-смысловых явлений существенно обогатилось за счет включения в него таких синергетических процессов, как:
• нелинейная эволюция сложных динамических подсистем (языка, дискурса, культуры);
• явления, вызываемые закономерной необходимостью или случайностью;
• процессы бифуркации (бифуркация – зона
• самообразование диссипативных структур (после завершения бифуркации возникновение из ранее неупорядоченных образований относительно устойчивых структур той или иной лингвокультуры). Диссипативность – особое динамическое состояние лингвокультуры в результате активного взаимодействия открытых неравновесных систем. Данное понятие охватывает динамику самоорганизации сложных открытых неравновесных, неустойчивых, нелинейных систем, которые спонтанно, путем взаимодействия внутренних факторов их эволюции создают в ходе бифуркаций качественно новые структуры лингвокультуры. Причем завершение бифуркационного перехода локальной системы в новое качество полностью исключает возможность ее возвращения к прежнему состоянию. Процесс становится необратимым. Такие необратимые процессы и приводят к возникновению нового типа динамических состояний материи, названных И. Пригожиным диссипативными структурами. Так, слово яблоко, например, в первом значении – 'плод яблони' лишено этнокультурного компонента. В составе же фраземы яблоко раздора оно, обогатившись дискурсивно-синергетическими смыслами, приобретает культурно значимое значение – 'то, что порождает ссору, раздор'. Обратный процесс лингвогенезиса невозможен.
Как показывает анализ культурно маркированных языковых знаков, бифуркация – это не любой, случайный выбор направления развития системы или структуры, а выбор, позволяющий выйти из состояния нестабильности и приблизиться к креативному аттрактору (термин см.: Герман, Пищальникова, 1999: 59) – личностному смыслу, актуальному для человека, хотя и не всегда вполне осознаваемому. Такого рода аттрактором может быть и языковой знак симметричной структуры типа народно-поэтических выражений курский соловей или палочка-выручалочка и языковой знак симметричной структуры (синергетики называют такие структуры хаосом – см.: Князева, Курдюмов, 1997 и др.) типа белая ворона – 'человек, разительно отличающийся от других' или темная лошадка – 'неизвестный человек, возможно, потенциально опасный, вызывающий настороженность'. В любом случае креативный аттрактор – это конечный пункт нужного по когнитивно-дискурсивному замыслу и коммуникативной прагматике культуроносного знако-образования. Именно оказавшись «в поле действия» креативного аттрактора, смысловые элементы порождаемого знака культуры приобретают необходимую для данной лингвокультуры когнитивную структуру. Благодаря такому аттрактору мы понимаем, что речь в наших примерах идет вовсе не о вороне и не о лошади, а об особых людях.
Таким образом, бифуркация позволяет преодолеть энтропийные тенденции (состояние смыслового хаоса) и приводит, в конечном счете, к организации нового, целостного культурно маркированного знака. Объясняя процессы косвенно-производного номинирования, К.И. Декатова (2009) выделяет несколько конструктивных узлов.
Во-первых, важной речемыслительной операцией в ходе «оязыковления» знания об объекте номинации является ассоциативный выбор концептуальной структуры для опознания признака объекта номинации. Вот почему существуют культурно маркированные знаки, которые обозначают сходные объекты или признаки объектов, но при этом имеют разную образную основу. Автор не без основания полагает, что на начальном этапе знакообозначения выбирается концептуальная структура, которая, собственно, и помогает опознать нуждающийся в косвенной номинации объект культуры: залезать в карман – 'незаконно пользоваться чужим добром', класть себе в карман – 'присваивать чужие деньги, наживаться', набивать карман (мошну) – 'обогащаться, наживаться, обычно нечестным путем' и т. п. Анализ внутренней формы этих фразем позволяет заключить, что в ходе концептуализации знания об обогащении в момент рождения культуроносного знака для опознания таких признаков, как нажива, афера, присвоение, избирались разные концептуальные признаки: незаконность (залезать в карман), присвоение чужого (класть себе в карман), обогащение (набивать карман [мошну]).