Линия Крови
Шрифт:
– Ну да, было, - подтвердила бабушка. – Потом-то я наводчицей была.
Спешащий с кинешемского берега пароходик постепенно становился все больше. И все меньше походил на игрушку. Вот он достиг середины реки, резво скользит по блещущим серебром волнам уже совсем близко. Люди на пристани и возле нее зашевелились, стали подходить ближе к причалу. Жанна повернулась к провожающим ее прабабушке и священнику.
– Родителям привет передавай, - в десятый раз повторила Мария Михайловна, - пусть в гости приезжают. Уж лет восемь прошло,
– Обязательно приедем, баб. Уж я-то точно. Ты бы и сама хоть как-нибудь к нам собралась.
– Ну-у, куда уж мне.
Они обнялись, поцеловались. Высвободившись из бабушкиных объятий, Жанна шагнула к Иллариону.
– Ну, прощай… святой отец. Может, свидимся еще… - и чмокнула его в щеку.
Илларион густо покраснел. Потупив глаза, пробормотал:
– На все воля Господа.
Жанна взяла у него из рук свою сумку, сказала:
– Ну все, пока, - и присоединилась к жидкому потоку спешащих по сходням людей.
Жанна разместилась на открытой палубе второго этажа. Помахала бабушке и Иллариону рукой. Пароходик тронулся. Побежал, все быстрее и быстрее, навстречу ветру. Жанна, смотрела через борт на темную, чешуей переливающуюся на солнце воду и думала о том, как много тайн может скрываться за кажущейся обыденностью окружающего мира. И о том, как дорого приходится порой платить за неведение и неверие. Неожиданно ей вспомнился старик, с которым она беседовала тогда на паромной переправе. Когда пароходик уже походил к кинешемскому речному вокзалу, девушка оглянулась.
Зареченский берег весь, насколько хватало глаз, был залит солнечным светом.
Эпилог
Прошли годы. Жанна по-прежнему работает в уголовном розыске. После памятных событий в Зареченске девушка несколько месяцев находилась под следствием, но в коне концов промахи молодой сотрудницы сочли незначительными и в должности восстановили.
Милицейское (и не только) руководство Зареченска почти полностью сменилось. И завершен, наконец, мост, строительство которого было начато еще в прошлом веке. Теперь Жанна ездит навещать бабушку Машу напрямик.
А Кукушкин исчез. Но однажды…
Однажды в городе Рыбинске, что тоже стоит на Волге, двумя сотнями километров выше Зареченска, к одному из самых обычных девятиэтажных панельных домов подъехала легковая машина. Подъехала белым днем. Обыкновенная десятка серо-стального цвета. С транзитными номерами.
Дверца водителя открылась и из десятки вышла стройная платиновая блондинка в джинсовом костюме и мягких кроссовках. Пискнула, включаясь, сигнализация. Упали в черную, крокодиловой кожи сумочку ключи. Девушка поправила большие солнцезащитные очки и направилась во двор. Проходя мимо восседающих на лавочках у подъезда бабушек, широко улыбнулась:
–
– Здрасьте, здрасьте, - нестройным хором ответили пенсионерки.
Девушка вошла в открытый настежь подъезд и поднялась на третий этаж. Здесь она остановилась. Подошла к двери в правом дальнем углу, секунду помедлила. Потом расстегнула на сумочке молнию и надавила на кнопку звонка. Из глубины квартиры донеслась заливистая трель. Едва прекратив давить на звонок, девушка начала колотить ладонью в дверь. Снова звонок, и снова – колотить. За дверью послышались торопливые шаги. Простуженный мужской голос просипел:
– Кто там?!
– Ты что же это делаешь, алкаш?! – взвизгнула девица. – Что там у тебя течет?! Ты же нас залил совсем, скотина! А ну открывай!!
К крику прибавились удары в дверь ногой.
– Дура, что ли?! Ничего у меня не течет! – ответил мужик за дверью.
– Открывай! Я щас милицию позову! Узнаешь, как соседей заливать! Ремонт кто будет оплачивать, ты?!
Загремели спешно открываемые замки. Дверь распахнулась. В проеме возникла помятая, давно не бритая физиономия. Набрякшие под глазами мешки, характерные багровые прожилки на щеках и носу, мутный взгляд, неряшливая одежда. Достаточно единственного взгляда, чтобы понять – перед вами давно и беспробудно пьющий тип.
– Чего нет?! А ну! Показывай, чего у тебя течет?! – шагнула в дверь блондинка.
– Да смотри! – раздраженно выкрикнул хозяин.
Он быстро прошел к ванной, открыл дверь.
– Ну! Где?!
– В кухне! – в тон ему выкрикнула «соседка».
Мужчина, проорал:
– Да иди, смотри! Ничего нет! Это не от меня к тебе течет!
И пошлепал в кухню.
Гостья притворила дверь, заперла ее на щеколду и отправилась за ним. По пути она сняла очки, стянула парик.
И превратилась из блондинки в брюнетку.
Сквозь давно не мытое окно кухни светило яркое солнце. Его лучи равнодушно освещали плотные ряды пустых бутылок на подоконнике, заставленный немытой посудой стол, грязный пол. Девушка вышла на свет и хозяин, собравшийся произнести новую тираду, замер с открытым ртом.
– Узнал? – совсем негромко спросила Жанна.
Кукушкин попятился. Видно было, что он растерялся. И пытается с охватившим его испугом и замешательством справиться. Получалось плохо. Руки непослушно тряслись, заметно дрожали и губы.
– Узнал, - констатировала Жанна.
– Т-ты… ты жива? – выдавил Кукушкин.
– Как видишь. А ты?
Вадик неопределенно дернул головой и плечом и нервно посмотрел Жанне за спину.
– Не дергайся, я одна. Но легче тебе от этого не станет…
С глухим стуком упала на пол сумочка. Расширившимися глазами Кукушкин уставился на стиснутый в руке девушки пистолет. С глушителем, как в кино. Рука с пистолетом медленно поднялась.
– Нет! Жанночка, послушай, что ты делаешь? Ты не так поняла. Я не хотел…