Линкор «Дасоку»

Калугин Алексей Александрович

– А что такого? – беспечно дернул плечом Брик. – Я не виноват, что они никак не заделали дыру, которой я уже целый год пользуюсь. Самое смешное, – начал объяснять он Ёситике, – что информация о дырке в защите архива СРС уже несколько лет как в сети болтается. А им вроде как и дела нет.

– Потому что никакая это не дырка, а ловушка для дураков. В этой дырке та же информация, которую можно в открытом доступе найти. А СРС сидит себе и скрупулезно фиксирует, что за придурки к ним в архив залезть пытаются и какой информацией интересуются. Так что ты, Юрик, давно уже у них под колпаком.

– Э, Коля, кончай, – скривился Брик. – Так уже давно никто не работает. Дураки перевелись.

– Глядя на тебя, не скажешь. Ну какого лешего ты в архив СРС с черного хода полез, когда можно сделать официальный запрос по интересующему тебя вопросу?

– Во-первых, сейчас мы не имеем возможности отправить официальный запрос не только в СРС, но даже в Службу доставки молока для котят. Во-вторых, в ответ на такие запросы обычно приходят формальные отписки. «К глубокому нашему сожалению, никакой информацией по интересующему вас вопросу Спецслужба Русского сектора не располагает», – что-нибудь вроде этого. В-третьих, если бы я не забрался в архив СРС, мы бы так и не узнали, кто такой на самом деле доктор Грипенфлихт. И в-четвертых, ежели вам все это неинтересно, я могу просто уйти. У меня и без Грипенфлихта дел полно.

– Нет-нет, Брик-сан, нам очень интересно, что вам удалось разузнать, – поспешил заверить Юрика в своей лояльности Ёситика.

На него глядючи, и Бутов сменил гнев на милость.

– Ладно, выкладывай, что там у тебя.

Лицо Юрика расплылось в довольной улыбке.

– Питер Шаллерус Грипенфлихт действительно работал в миссии Международного гуманитарного корпуса «Врачи Галактики», обосновавшейся в Русском секторе. Миссия занималась оказанием гуманитарной помощи колонии Нового Иерусалима. У них там, если помните, случилась экологическая катастрофа. Трансгенные водоросли, обосновавшиеся после террареформирования в пресных водоемах Нового Иерусалима, вдруг начали со страшной силой разрастаться и выползать на сушу, превращаясь в некое подобие лишайника. Одним словом, планете полный кирдык – нужно заново террареформировать. А население, понятное дело, надо спасать. Вот тут-то эти миссионеры и подсуетились. Прикрываясь международным статусом, они всегда лезут туда, куда их не зовут. Вот таким образом хорошо нам известный доктор Питер Шаллерус Грипенфлихт оказался в Русском секторе. Прибыл он туда без малого за год до пятидневной войны. Через полгода он обратился в Правительственный совет Русского сектора с просьбой предоставить ему русское гражданство. Мотивировал он свою просьбу беспредельной любовью ко всему русскому, особенно к кислым щам, игре на шестиструнной балалайке и великой русской литературе. Документы благополучно прошли все необходимые инстанции, и в один прекрасный день швед Грипенфлихт запросто мог бы стать русским, но за неделю до начала пятидневной войны он был обвинен в шпионаже и выдворен из Русского сектора. Вот так! – Брик звонко щелкнул пальцами. – На этом похождения Питера Шаллеруса Грипенфлихта в Русском секторе заканчиваются.

– Вы уверены, что оба этих Грипенфлихта – одно и то же лицо? – спросил осторожный японец. – Знаете, бывают такие совпадения…

Юрик достал из кармана коммуникатор и показал мастеру-оружейнику украшавшую дисплей фотографию.

– За несколько лет он не так уж сильно изменился.

Ёситика молча кивнул.

– Известно, на кого работал Грипенфлихт? – спросил Бутов.

– В свое время РСР обвинила его в шпионаже в пользу Шенгенского союза. Но, если Грипенфлихт принадлежит к Гильдии свободных шпионов, то сейчас он может работать на кого угодно. Хоть на тех же сайтенов.

– Нет, – покачал головой мастер-оружейник. – Если бы он работал на сайтенов, нас давно бы уже нашли.

– Верно, – согласился Бутов.

Ёситика озадаченно потер пальцами гладко выбритый подбородок.

– Понять не могу, как такое могло случиться?

– Хошь не хошь, а нужно рассказать об этом капитану, – посмотрел на японца Брик.

– Да, – быстро кивнул мастер-оружейник. – Непременно.

Не откладывая дело в долгий ящик, Ёситика связался с Сакамото по личному коммуникатору. Не вдаваясь в детали, он дал понять, что дело, по которому он и двое русских хотят конфиденциально переговорить с нито кайса, не терпит отлагательств, и спустя десять минут все трое уже стояли на пороге офицерской комнаты релаксации, куда пригласил их Сакамото. Еще через пятнадцать минут капитан был поставлен в известность как о сообщении, полученном от пары камикадзе, на борту сайтенского флагмана совершивших незапланированное путешествие в систему Сагами, так и о подозрениях Брика в отношении доктора Грипенфлихта.

Новость о том, что Ватагин и Ясухира не только живы, но и находятся в безопасности, обрадовала Сакамото больше, чем можно было ожидать. Обычно сдержанный японец тут же предложил выпить по такому случаю саке из своего персонального запаса. То, что в результате отвлекающего маневра сайтенский флагман оказался выведен из строя, а оба героя остались живы, должно было для всех стать примером того, что с сайтенами можно, а следовательно, и нужно драться. Но, как ни хотелось нито кайса поскорее донести радостную весть до каждого члена экипажа «Дасоку», скрепя сердце Сакамото решил повременить. Для начала следовало разобраться с доктором Грипенфлихтом.

Пока посланный Сакамото вахтенный бегал в каюту нито кайса за саке, Брик еще раз рассказал все, что ему удалось разузнать о Грипенфлихте. Доводы, приведенные русским, были вескими, но, вопреки здравому смыслу, капитану страшно не хотелось им верить. Доктор Грипенфлихт был членом команды «Дасоку». А команда «Дасоку» была его семьей. Единой, сплоченной, построенной на принципе абсолютного доверия друг к другу семьей. И ничего не менял даже тот факт, что Грипенфлихт был иностранцем. В конце концов, русские ведь тоже не были японцами. Однако даже бортинженер правого края Нори в конце концов начал относиться к ним, как к своим. И надо сказать, он нашел правильное решение, как перевести русских в категорию «своих» и при этом не потерять самоуважения, – в японской традиции культ почитания убогих занимает важное место.

– Даже одна крошечная червоточина, проникшая в спелое яблоко, способна превратить его в комок гнили, – по-восточному витиевато, но в целом ясно высказал свое мнение мастер-оружейник.

– Сакамото-сан, вы знали Грипенфлихта до того, как он начал служить на «Дасоку»? – спросил Бутов.

– Нет, – покачал головой нито кайса. – Примерно год назад его прислало к нам Военное ведомство.

Сакамото щелкнул пальцами, и на крышке стола перед ним возникла виртуальная клавиатура базового инфора. Нито кайса ввел код доступа. Тихо свистнул принтер. Ёситика подхватил упавшие в приемную ячейку странички, запечатанные в прозрачную целлулоидную пленку, и передал нито кайса.

– Военное ведомство тщательно проверяет тех, кого направляет на службу, – Сакамото разорвал тонкую упаковку. – У Грипенфлихта отличный послужной список, включающий опыт работы на военных базах. – Нито кайса протянул документ Бутову. – Подробная биография. – Еще один лист. – Справка о состоянии здоровья и биометрические данные. – Два листа. – Документы о получении гражданства Империи Пяти Солнц и рекомендация от Ведомства натурализации с предложением использовать Питера Грипенфлихта в качестве вольнонаемного врача на линейном корабле императорского флота…

Короткая трель дверного звонка прервала перечисление заслуг доктора Грипенфлихта.

Вернувшийся вахтенный поставил на стол фарфоровый кувшинчик с изображением сидящего на цветущей сливовой ветке дрозда и четыре маленькие чашечки.

Отпустив вахтенного, Сакамото наполнил чашечки саке, взял свою двумя руками и поднял до уровня подбородка.

– Герои живут вечно. – Нито кайса наклонил голову, прижав подбородок к груди, а затем одним глотком осушил чашечку.

– В биографии Грипенфлихта нет ни слова о том, что он хотел получить русское гражданство и был выдворен из Русского сектора как шенгенский шпион, – заметил Брик, возвращая нито кайса документы доктора.