Линкоры Британской империи. Часть 3. Тараны и орудия-монстры
Шрифт:
Из чертежа видно, что поддержание плавучести и остойчивости «Италии» в бою целиком и полностью зависело от клетчатого слоя, располагавшегося по всей длине корпуса и в чём-то напоминавшего мягкие оконечности «Инфлексибла», а также предложения из отчёта Комитета по проектам. В поперечном сечении 3 й карапасная палуба располагалась на 1,8 м ниже ватерлинии; на 3,3 м выше неё проходила плоская небронированная палуба (а) с двумя продольными переборками по каждому борту, формировавшая внешний ячеистый слой (б) и внутренний коффердам (в). Меэду внутренними продольными переборками по обоим бортам располагалась промежуточная водонепроницаемая палуба (г), подразделяющая межпалубное пространство на верхнюю часть (д), разбитую на множество мелких пустых отсеков и нижнюю (е), заполненную углем. Дымоходы на высоту 0,9
Весь проект «Италии» основывался на применении огромного центрального барбета из 480мм брони-компаунд, расположенного по диагонали на верхней палубе с двумя парами орудий на поворотных столах в каждом его углу. На практике темп ведения огня из этих гигантских пушек составлял один выстрел в 4-5 минут, в то время как 6» орудия на время стрельбы главным калибром действовать не могли (в конце концов их количество было сокращено до восьми).
Однако Брин не мог предвидеть ни создания скорострельных орудий, ни появления сильных разрывных зарядов. Появление этих революционных новшеств, самым прямым образом сказавшихся на проектах последующих линкоров, совпало с моментом вступления «Италии» в строй, так что ценность этого корабля была сразу сведена на нет. С этих пор он уже не мог расцениваться как линкор, а мог только считаться огромным бронепалубным крейсером -чем-то вроде прототипа британского «Фьюриеса», появившегося 40 лет спустя. Полковник Дж.Россо характеризовал его как «блестящее, но несчастливое творение великого кораблестроителя»11 и, хотя детище Брина ещё в течение нескольких лет привлекало внимание британских корабельных инженеров (Барнаби даже разработал в 1879 г. проект «увеличенной «Италии»), во флоте его никто всерьёз не воспринимал, а кэптен П.Фицджеральд рассматривал «Геркулес» в качестве надёжного противовеса итальянскому голиафу, высказываясь за предпочтительность шансов британского корабля.
Как и французский «Амираль Дюпрэ», «Италия» несла в открытых барбетах тяжёлые казнозарядные орудия, имела мощную вспомогательную батарею, обладала высокой скоростью и высоким надводным бортом – и всем этим отличительным признакам её проекта было суждено стать характерными особенностями британских линкоров всего через каких-нибудь несколько лет.
Совершенную противоположность тяжёлым орудиям и мощной броне являл тип отстаиваемых сэром Уильямом Армстронгом быстроходных безбронных канонерских лодок с броневой палубой и множеством лёгких или одним-двумя большими орудиями. Эти его взгляды были воплощены в серии канонерских лодок класса «Лунг Вэй», построенных его компанией для Китая в 1881 г. В неподвижных башнях в носу и корме они несли по одному 10» 25-тонному орудию, более мощному, нежели когда-либо устанавливалось на флоте, за исключением лишь огромных дульнозарядных моделей «Инфлексибла» и «Дуилио», да и эти последние в части огнепроизводительно-сти были оставлены далеко позади. Имея надёжную защитную палубу и развивая 16 уз при запасе угля на 4000 миль экономическим ходом, они сочетали способность к мощному удару со способностью уйти от любого уже плавающего бронированного корабля – и произвели внушительное впечатление, будучи продемонстрированными на смотре в Портсмуте.
Представляя собой очень малую цель и будучи способными сами выбирать дистанцию боя, они давали понять, что обычному броненосцу пришлось бы нелегко в бою с несколькими подобными судами, эквивалентными по стоимости с его ценой. В этом свете их концепция выглядела очень выигрышной для тех, кто мыслил категориями численности и дешевизны, прибрежных и локальных операций. Снова и снова вопрос постройки подобных судов для включения их в состав Королевского флота ставился перед Советом, но политике «береговой обороны» всегда удавалось противопоставлять концепцию «открытого моря», основьюавшей потребности Британии на солидном базисе военно-морской истории и её уроков. «Лунг-Вэй» не относился к типу корабля, который мог бы с успехом использовать свои орудия в условиях обычной для Ла-Манша погоды, а для благополучного перехода на Восток обоим китайским кораблям пришлось даже надстроить борта в оконечностях до уровня средней надстройки. Однако в 1882 г. Армстронг заявил, что «в настоящее время ни единый корабль британского флота не способен сразиться с ними один на один, не мог бы настигнуть их или уйти от них, если бы благоразумие продиктовало необходимость отхода», и это мнение подхватили многие из тех военно-морских специалистов, от которых зависело формирование общественного мнения.
«Лунг-Вэй»
Но и приверженный политике строительства тяжёлых единиц, Совет Адмиралтейства, как и его профессиональные советники, хорошо понимал тот риск, которому подвергались большие корабли от атак мелких судов специальной постройки. Барнаби, выступая на заседании Института корабельных инженеров, указывал:
«Торпеда, в пределах её радиуса действия, может быть сделана непобедимой. Возможность атаки броненосными таранами, или торпедоносцами, или многочисленными безбронными судами подобного типа подвергает дорогостоящие
Для проверки этих взглядов – сопровождение и прикрытие эскадры линкоров – в 1878 г. был заложен экспериментальный «эскадренный таран» «Полифемус», проект которого разработал главный конструктор Филип Уотте.
В своём «Развитии военных кораблей» Барнаби заявляет, что он положил очень много сил на то, чтобы добиться признания за тараном статуса полноценного оружия тяжёлого корабля, а также признания его в качестве самостоятельного наступательного оружия, воплощённого в небольшом судне со скоростью, превышающей скорость тогдашних броненосцев. «Полифемус» и создавался как подобный быстроходный таран в чистом виде, и ничто более.
Но после принятия на вооружение торпеды Уайтхеда Совет решил снабдить его и этим оружием, а также лёгкими пушками для отпора миноносцам. Тогда Барнаби немедленно потерял интерес к нему, как к носителю чистой таранной идеи. Он утверждал, что его оснащение торпедами сделало корабль слишком дорогим для его массовой постройки, в то время именно его простота и служила главным залогом широкого воспроизведения. На флоте же «Полифемус» пользовался большим уважением, и в случае войны от него ожидали блестящих подвигов – особенно те, кто служил на нём.
Однако в качестве мореходного судна он оказался никуда не годным, поскольку даже в хорошую погоду вёл себя «как скала в прилив» и его команде практически постоянно приходилось отсиживаться внизу. Этот его принципиальный недостаток планировали устранить на втором подобном корабле -возможность его постройки рассматривалась в 1886 г. – путём существенного увеличения высоты надводного борта с добавлением соответствующей надстройки для размещения экипажа, тренировок и учений. Этот проект был отвергнут в пользу «альтернативного» типа – «торпедного крейсера», такого, как сооружаемые компанией «Армстронг» для австрийского флота «Леопард» и «Пантер», кораблей с хорошим ходом, таранным форштевнем и усиленным вооружением. В подобном качестве «Фирлесс» и «Скаут» (1885) представляли лучшие возможности для боевого использования в открытом море, и непрактичная завеса небольших таранов, канонерских лодок и торпедоносцев превратилась в первый шаг на пути к тому, что теперь зазывается «хорошо сбалансированным флотом» с крейсерами, разведчиками и мореходными миноносцами, поддерживающими и защищающими линейные корабли [эти строки были написаны в середине XX в. – Ред.]. Формированию подобных эскадр смешанного состава было положено начало именно этими двумя кораблями.
За последние на 1879 г. десять лет опасность тарана в мирное время была продемонстрирована во время следующих трагических происшествий.
1869 г.: русский броненосец «Кремль» протаранил фрегат «Олег», который затонул, унеся с собой 16 человек,
1871 г.: русский броненосец «Адмирал Спиридов» таранил в Кронштадте однотипный «Адмирал Лазарев», который от гибели спасло только быстрое привлечение водоотливных средств Кронштадтского порта,
1873 г.: испанский броненосец «Нуманика» протаранил корвет «Фернандо эль Католика» и потопил его, погибла вся команда кроме пятерых человек,
1875 г.: французский броненосец «Жанна дчАрк» протаранил посыльное судно «Форфайт» и потопил его, обошлось без жертв,
1875 г.: британский «Айрон Дюк» протаранил и потопил броненосец «Вэнград»,
г.: французский броненосец «Тетис» таранил броненосец «Рейн Бланш», который, чтобы не затонуть, выбросился на мель,
г.: германский броненосец «Кёниг Вильгельм» протаранил башенный корабль «Гроссер Курфюрст», который погиб почти со всем экипажем.
В качестве комментария относительно имевшегося суждения о необходимости иметь таран капитально срощенным с набором корпуса в носу для противостоянию его скручиванию и отлому при ударе противника под острым углом, можно привести пример «Айрон Дюка». На скорости 7,5 уз он ударил идущий 6-узловым ходом «Вэнгард», не получив при этом практически никаких повреждений ни форштевня, ни самого тарана – свидетельство их прочности и правильности конструкции, хотя шпирон поясной бронёй подкреплён не был. На «Вэнгарде», которому удар пришёлся почти по траверзу, броня оказалась сдвинутой и образовалась огромная пробоина в борту. В противоположность этому случаю «Кёниг Вильгельм» сам чуть не пошёл ко дну после того, как протаранил своего собрата по эскадре – и всё из-за того, что его таран не был подкреплён, а таранная переборка отсутствовала.