Линни: Во имя любви
Шрифт:
— Я не везу тебя в Симлу.
Мои ноги подкосились, и я согнулась, обхватив колени, на твердом сыром берегу.
— Фейт, — прошептала я, закрыв глаза и раскачиваясь взад-вперед. — О, Фейт, что же я наделала?
Я тяжело села, положив правую руку на колени и прижавшись к ней лбом.
— Где мы? — спросила я, не поднимая головы.
— Недалеко от Кулу.
— Кулу.
Я попыталась вспомнить все, что слышала об этом городе, но мои познания в географии северной части Индии ограничивались Гималаями, северо-западной границей и границей с Афганистаном.
— Это еще в Индии? — шепотом спросила я.
— Да, — ответил
— Почему ты меня сюда привез? — Я взглянула на него.
Солнце стояло прямо над головой патана, и я не могла рассмотреть его лицо.
Он не ответил, и я снова опустила голову.
— Я знаю, ты говорила правду, — сказал патан. — Я слышал твой голос, когда сидел в плену у этих ференгхи в красных мундирах; правда, я понял только некоторые слова.
Он замолчал, словно не знал, что сказать дальше.
— Ты пыталась спасти мне жизнь, поэтому я не мог допустить, чтобы ты потеряла свою. Я не мог рисковать и везти тебя ближе к Симле. Но я также не мог бросить тебя, такую слабую и беспомощную. Тебе нужна вода, и ты больна, тебя ранила пуля. Если бы ференгхи не нашли тебя в течение дня или, может, двух… — Патан пригладил конскую гриву пальцем. — В общем, я решил взять тебя с собой в Кашмир, в свой лагерь. Дорога займет остаток сегодняшнего дня и весь завтрашний. В лагере ты наберешься сил, а затем я позабочусь, чтобы ты вернулась в Симлу с кем-нибудь, кто обеспечит твою безопасность.
Я не знала, что ответить. Что мне было известно о Кашмире? Когда-то я читала о его высоких, покрытых снегом горах и дремучих сосновых лесах.
— Тебе нечего бояться, — сказал патан.
— Я и не боюсь, — возразила я громче, чем требовалось.
Он кивнул, затем отвел коня к небольшой роще и привязал. Я услышала, что патан назвал коня Расулом. Потом патан скрылся в кустах и через некоторое время вернулся с грибами и дикими ягодами, сложенными в подол его рваной рубашки. Я заметила, что рубашка была очень хорошо сшита — крошечными аккуратными стежками. Поверх рубашки патан носил яркую вышитую, открытую спереди жилетку. Плетенный из ярко-красных и оранжевых ниток кушак, обмотанный вокруг талии, был толстым и широким. Просторные черные штаны были заправлены в высокие кожаные сапоги.
Я решила, что не буду брать грибы и ягоды, которые патан протянул мне покрытой шрамами рукой с обломанными и грязными ногтями, но затем подумала и не нашла причин для отказа. Какую пользу мне принесут высокомерие и упрямство? Никакой. Находясь вдали от знакомого мира, мне следует пить воду и есть пищу, которую он мне предлагает. Тем более что я действительно больна и слаба. Все мои надежды на возвращение в Симлу теперь зависели от патана.
Когда мы отдохнули, а Расул вдоволь наелся травы, патан снова обхватил меня за талию и усадил на коня. На этот раз он сидел впереди. Когда патан пустил Расула галопом, я продела пальцы под кушак и держалась за него, чтобы не упасть. Я пыталась рассматривать поляны и пологие холмы, мимо которых мы проезжали, но была вынуждена сосредоточиться на коленях, сжимающих бока коня, и пальцах, держащихся за кушак. Нас с Расулом разделяли только моя тонкая юбка, еще более тонкая нижняя юбка и батистовые панталоны. Каждые несколько часов мы останавливались у горных рек, чтобы напиться, и я некоторое время ходила, чтобы размять затекшие ноги. Они были непослушными и подгибались, а внутренняя поверхность бедер была растерта до крови и
Наконец мы сделали привал на самом краю темного леса. Патан кивнул на высокое хвойное дерево, и я села под ним. Мох оказался мягким и прохладным, я положила на него голову и заснула. Проснувшись, я увидела на маленькой полянке весело трещавший костер. Патан подошел ко мне, протягивая небольшую птицу на палке, от которой поднимался пар. Она была хорошо прожарена, с коричневой хрустящей кожицей.
— Что это? — спросила я.
Патан произнес какое-то незнакомое мне слово на хинди. Затем я увидела вторую птицу, лежавшую возле костра. Она была еще не ощипана, а ее шею туго перетягивала лоза.
— Думаю, это куропатка, — сказала я по-английски и вгрызлась в сочное мясо.
По губам и подбородку у меня стекал жир. Я жевала и наблюдала, как патан ловко ощипывал вторую куропатку. Когда он начал жарить ее над костром, я почувствовала, что сейчас засну с зажатыми в руке птичьими косточками.
Ночью я проснулась из-за того, что затекшие ноги свело судорогой, но плечо болело уже не так сильно. Патан сидел возле огня. Пляшущие отблески костра освещали его четко очерченные скулы и чувственные губы. Кажется, он рассматривал меня, а может быть, и нет. Может, он просто глядел на огонь и его глаза отражали пламя.
Я снова провалилась в крепкий сон, а проснувшись следующим утром, уже не могла точно сказать, видела ли я, что он смотрел на меня, или мне это только приснилось.
Когда я пошевелилась, разбуженная пятнами солнечного света, проникающего сюда сквозь ветви деревьев, каждая косточка в моем теле завопила от боли. От костра не осталось и следа, и ни патана, ни Расула поблизости не было. На какое-то мгновение я запаниковала и попыталась подняться.
Мои ноги подкосились, и я схватилась за тонкую ветку, чтобы не упасть. Выпрямившись, я согнула левую руку. Теперь я даже могла ее поднять. Ощупав корку грязи на плече, я обнаружила под ней свежую рану, однако крови на пальцах не было.
Одежда казалась такой же заскорузлой, как и мое тело. Она покрылась слоем грязи и сосновых иголок, а перед платья был запачкан жиром вчерашней куропатки. Я попробовала сделать несколько шагов. Внутренняя сторона бедер по-прежнему болела, а панталоны неприятно прилипли к телу, словно у меня начались месячные, хотя для них было еще слишком рано. Я отошла за дерево, чтобы облегчиться, и обнаружила, что панталоны приклеились к моему телу из-за того, что бедра внутри были стерты до крови.
Я похромала обратно к поляне, и тут из-за деревьев вышел патан, ведущий за собой Расула.
— Через два часа мы найдем воду, — сказал он. — А к наступлению сумерек будем в лагере.
Я кивнула, подходя к нему. Он смотрел, как я шла на негнущихся, широко расставленных ногах. Когда он усаживал меня на коня, я старалась не глядеть на него.
К тому времени когда мы достигли следующего ручья, я не знала, сколько еще смогу выдержать верхом. Я сползла с коня и подошла к ручью. Попытавшись присесть на корточки у воды, чтобы напиться, я не смогла сдержать стон.
Патан промолчал. Но когда он подсадил меня и я, расставив ноги, тяжело опустилась на широкую твердую спину Расула, я почувствовала, что волдыри лопаются и из них начинает сочиться жидкость. Я невольно со свистом втянула в себя воздух и попыталась сесть поудобнее.