Лионесс. Том 2. Зеленая жемчужина. Мэдук
Шрифт:
Для Эйласа Родниковая Сень была местом, полным приятных воспоминаний, и он не хотел существенно менять распорядок жизни в замке. Вейра и Флору теперь величали «сенешалем» и «кастеляншей». Керн, когда-то чистивший конюшню и участвовавший в играх и проказах малолетнего принца, ныне превратился в «заместителя управляющего королевскими конюшнями». Ветеран Тоунси состарился и больше не мог выполнять обязанности бейлифа; ему поручили руководство королевской винодельней.
После длительной задержки – и только потому, что на этом настаивал Вейр, – Эйлас согласился переселиться в апартаменты покойного отца, а Друн занял комнаты, раньше принадлежавшие Эйласу.
–
– Дорогой мой Вейр, ты затрагиваешь наболевший вопрос! По правде говоря, меня вовсе не привлекает перспектива управлять государством – а тем более тремя государствами. Когда я возвращаюсь в Родниковую Сень, все это кажется нелепой шуткой!
– Тем не менее вы – король. Кроме того, вы напрасно скромничаете – все мы слышали о ваших походах и приключениях. Отныне вам подобает занимать апартаменты принца.
Эйлас поморщился:
– Ты прав, конечно; придется последовать твоему совету. Но я всюду чувствую присутствие отца! Ты не поверишь – временами мне кажется, что я вижу его призрак: он стоит на балконе, а иногда сидит у камина и смотрит на догорающие угли.
Вейр презрительно хмыкнул:
– Подумаешь! Я часто вижу доброго принца Осперо. Лунными ночами, когда я захожу в библиотеку, он сидит в любимом кресле и оборачивается ко мне – у него спокойное, невозмутимое лицо. Подозреваю, что он так любил Родниковую Сень, что даже после смерти не может с ней расстаться.
– Ладно, – вздохнул Эйлас. – Надеюсь, принц простит мне вторжение в его комнаты. Я не хочу ничего менять в обстановке.
И снова Вейр счел необходимым возразить:
– Как же так? Нет уж, это никуда не годится! Принц Осперо не одобрил бы такое решение, вас он любил не меньше, чем старый замок. Теперь это ваши апартаменты, и вам следует устроить их по своему вкусу, а не так, как это нравилось покойному.
– Хорошо, хорошо! Что ты предлагаешь?
– Прежде всего все полы и деревянные панели нужно хорошенько промыть, надраить и заново навощить. Побелку придется полностью обновить. Я заметил, что зеленая краска выцвела и потемнела. Почему бы не заменить ее бледно-голубой, с золотистыми лепными украшениями?
– Прекрасно! Именно то, что нужно! Вейр, у тебя редкий талант, никто лучше тебя с этим не справится!
– Кроме того, раз уж речь зашла об интерьерах, пожалуй, следовало бы обновить и комнаты леди Глинет. Конечно, я с ней посоветуюсь, но каменные стены не помешало бы оштукатурить и выкрасить в розовые тона с белыми и медовыми узорами, чтобы обстановка радовала взор с раннего утра.
– Разумеется! Займись этим, Вейр, будь так добр!
Эйлас наделил Глинет небольшим приятным поместьем в долине неподалеку от Домрейса, но она не слишком интересовалась новоприобретенным имуществом и явно предпочитала Родниковую Сень. Ей уже исполнилось пятнадцать лет. Глинет наполняла грацией и очарованием не только собственную жизнь, но и жизнь всех своих друзей, сочетая непосредственность и солнечный оптимизм с насмешливо-радостным отношением к несуразностям этого мира. За прошедший год Глинет выросла на дюйм, и хотя она предпочитала носить мальчишеские бриджи и блузу, только слепой мог бы принять ее за юношу.
Леди Флора тем не менее считала не только ее
– Дорогая моя, что подумают люди? Принцессе не подобает плавать в одиночку на парусной шлюпке. Хорошо, что на озере почти не бывает волны! Какая принцесса позволяет себе сидеть на ветке у всех на виду и крутить головой вместе с совами? Или бегать в темный лес за грибами без сопровождения?
– Я не прочь познакомиться с такой принцессой, – отвечала Глинет. – Она составила бы мне компанию, и мы прекрасно понимали бы друг друга без слов!
– Второй такой нет! – уверенно заявляла Флора. – А этой принцессе пора бы уже научиться себя вести, чтобы не позориться при дворе.
– Сжальтесь, леди Флора! Вы меня выгоните, чтобы я мокла под дождем и мерзла в сугробах – только потому, что я не умею ровно прострочить шов?
– Никто тебя никуда не выгонит! Но ты должна учиться у других и практиковаться в соблюдении этикета. Ты выросла, и с твоей фигурой носить бриджи совершенно неприлично. Придется подобрать тебе несколько изящных платьев.
– Но это ужасно неудобно! Разве можно перепрыгнуть через ограду в изящном платье? Подумайте сами!
– Нет никакой необходимости прыгать через ограды! Я не прыгаю через ограды. Леди Водрис из Хенч-Холла не прыгает через ограды. В Родниковую Сень скоро начнут толпами собираться вельможные просители твоей руки. Они захотят тебе представиться и будут спрашивать, куда ты пропала. А мне придется разводить руками: «Наверное, она где-нибудь поблизости, кто ее знает?» Они пойдут тебя искать, и что они увидят? Принцессу, висящую на дереве или скачущую с лягушками во рву?
– Вот и хорошо! Они не захотят на мне жениться, и это меня вполне устраивает!
Услышав эти слова, леди Флора попыталась шлепнуть воспитанницу, но та ловко увернулась:
– Видите, как полезно прыгать через ограды!
– Маленькая бесстыдница, ты плохо кончишь! – без особого убеждения пригрозила леди Флора, посмеиваясь про себя. Уже через минуту она принесла Глинет блюдечко с нарочно припасенным для нее лимонным печеньем.
Глинет распускала золотистые волнистые волосы или перевязывала их черной лентой. Притворяясь бесхитростным созданием, она иногда слегка флиртовала и кокетничала, превращая в игру повиновение инстинктам – как котенок, воображающий, что он тигр, подкрадывающийся к добыче. Нередко жертвой ее экспериментов становился Эйлас – сжимая зубы и поднимая глаза к небу, молодой король вовремя заставлял себя отказываться от участия в таких забавах, опасаясь необратимого изменения сложившихся отношений.
Иногда, лежа в постели ночью, Эйлас пытался представить себе, что происходит в голове у Глинет и насколько серьезны ее заигрывания. Но каждый раз перед внутренним взором являлись другие образы, настойчиво требовавшие внимания.
Его больше не тревожили мрачные воспоминания о тайном убежище в саду за стеной Хайдиона. Сульдрун давно превратилась в туманную тень, затерявшуюся в бездне времени. Другая, более животрепещущая фигура проходила перед закрытыми глазами Эйласа. Ее звали Татцель, она была дочерью предводителя ска и жила в замке Санк в Северной Ульфляндии. Неподражаемая Татцель! Тонкая и гибкая, как ивовый побег, с темными волосами, подстриженными чуть ниже ушей, и бледно-оливковым, как у всех ска, оттенком кожи – в глазах ее светился ум! Как правило, Эйлас встречал ее, когда она шла по длинной галерее замка, глядя прямо перед собой. Она не замечала Эйласа – скалинга, раба, менее существенного, нежели предмет мебели.