Лиорская мельница
Шрифт:
Металл, древесина, резина, ткани и мясо, даже другие гразги – слизняку плевать. Никто не знает куда именно деваются ставшие его жертвами вещества и предметы, так как жрать ему просто нечем. Возможно – поглощает сквозь кожу, но почему тогда не меняется размер? Гразги почти не растут после того, как набрали вес. Просто ползают и жрут.
Это не было бы так опасно, если бы не несколько очень неприятных особенностей.
Во-первых, гразги страшно ядовиты. Раздави такого, и хлынувшая из внутренностей жижа примется разъедать все вокруг. Даже просто прикоснуться голой
Во-вторых, появление. Никто не ожидает шарговых гразгов. Их главное оружие – внезапность. Внезапность, быстрота и безжалостная эффективность. Буквально за одну ночь любая стоянка может оказаться загажена слизняками. Если хоть немного зазеваться – можно запросто лишиться машин. Откуда они берутся – загадка. Среди кочевников ходят самые разные версии, начиная от ветра, разносящего крохотных слизняков по окрестностям и заканчивая карой свыше за какие-то проступки. Только в одном сходятся все и всегда: пропустил хоть одного гразга – будь готов к их повторному нашествию.
И в-третьих, слизняков почти невозможно убить. Их можно давить, резать, топить, измельчать – все будет бесполезно. Гразг, на которого наступили ногой, становится только злее. Расплющенная плоть бодро стекается обратно, а слизняк становится намного шустрее и активнее жрет все вокруг. Разруби на два куска – получишь двух маленьких и очень злых гразгов. Единственное, чего они действительно боятся – огонь, и то подойдет не всякий. Сжигать слизняка на обычном костре можно несколько часов кряду, будет лишь шипеть и исходить вонючим паром. Раскаленное железо в руках сильного садма работает гораздо эффективнее.
Еще ходили упорные слухи, что гразгов привлекает металл и эйр, но прямых доказательств не было. Некоторые всерьез верили, что гразги могут народиться даже внутри спящего человека. Способ борьбы с нашествием слизняков все равно оставался один – выжигать всех до единого, обшаривая даже самые укромные места.
Вот и приходилось Браку ползать по темным, холодным с ночи тоннелям, выискивая следы тварей. С десяток гразгов пали жертвой давилки, но заканчиваться они и не думали. Несколько раз он натыкался на таких же бедолаг из экипажа гигатрака, ползущих навстречу. В этом случае приходилось с трудом разворачиваться или пятиться задницей до очередного отнорка. Страдать приходится всем, будь ты хоть трижды старший. Даже Кронг, скорее всего, сейчас обшаривает внутренности кабины “Мамаши” с железкой в руке.
Хотя Логи может и отмазался, с него станется. Разогреть железо до нужной температуры он все равно не может.
Гразги закончились, когда день уже перевалил за середину. Покинув внутренности гигатрака, Брак долго отогревался за столом в мастерской, старательно выкашливая набившуюся в легкие пыль. Рядом мрачно сопел вымотанный до предела Рист, едва не надорвавшийся в трюме. Подошедший мокрый Ухол, напротив, был отвратительно жизнерадостен, как и положено человеку, первым занявшему помывочную после целого дня совместного вычищения выгребных ям.
– Ну что, сосунки, ушатали вас гразги? Колитесь, у кого сколько.
– Отстань,
– У меня двадцать три, – Брак попытался вытряхнуть паутину из волос, но быстро оставил это занятие. – И еще восемь у трака.
– А у меня шестьдесят один! Или около того, – Ухол радостно осклабился. – Я же говорю – сосунки.
– Это потому, что ты всю третью палубу разом выжег, – подошедший Аздан плюхнул на стол захрустевший сверток. – Откуда только дурь берется, сводить ведь ни шарга не умеешь.
– Глядя на довольную Отбивку, я задаюсь примерно тем же вопросом, – Ухол вытащил из свертка горсть медузок и скривился. – Опять сухомятка.
– Мыться пойду, – убедившись, что никто не против, Брак с трудом поднялся.
– Воды захвати, – протянул ему ведро Аздан, после чего повернулся к довольно лыбящемуся пузану. – Причем здесь Отбивка?
Пока калека мылся и менял выстиранную одежду, к сидящим за столом успел присоединиться уставший Часовщик. Выглядел старик осунувшимся, левое предплечье замотано бинтами. Бухнувшего на стол ведро кипятка Брака он поприветствовал кивком головы, не прекращая говорить:
– ...троих. Еще один настолько пьян был, что так и не проснулся.
– Обглодали? – Аздан бухнул в ведро целую горсть кубиков вурша и принялся мешать.
– Там четыре или пять гразгов было, без шансов, – покачал головой Часовщик. – Сколько не твердим, чтобы не спали в одиночку…
– Причем здесь в одиночку? Сам сказал, что он мертвецки пьян был. Волноломы же. Останься хоть чуточка ума – проснулся бы. Крепкому сну не очень способствует, когда тебя заживо жрут, – Ухол зачерпнул вурша кружкой и с наслаждением вдохнул пар. – У нас без потерь?
– У Длинного рабыне руку раздробило, гразг опору скиммера сгрыз. А так – без потерь, только железо. С движками у многих проблемы, не просыпаются. Скорее всего – погрызли, мелочевки много народилось, – Часовщик скривился. – Очухаются, конечно, подкормим. Рист, не спи, иди мыться.
– Слизняков наловили? – Вопрос прозвучал приглушенно, Аздан перемалывал медузок целыми горстями.
– Три штуки. Вялые уже, значит почти всех перебили. Жаль, что четвертый бак разбили.
– Я не виноват, – Ухол поднял руки в притворном испуге. – Он сам упал.
Неудачную шутку не поддержали. Все присутствующие прекрасно знали, кто именно и как грохнул герметичную стеклянную емкость, но говорить об этом было противно.
Брак участия в беседе почти не принимал, старательно набивая желудок и заправляясь вуршем. Ползание по тоннелям его основательно вымотало, но скиммер сам себя не доделает.
Дождавшись, пока остальные механики разбредутся по своим делам, парень отволок мешок с колесом в свой закуток, где принялся изучать содержимое.
Колесо было почти идеально. Явно снятое с тяжелого скиммера, литое и почти неизношенное. Даже подгонять особо не придется, разве что вилку расширить и свести ось нужного размера. Стоит отдать толстяку должное, в добыче отличных вещей ему не было равных.