Лиорская мельница
Шрифт:
– Хватит, пожалуйста! – взмолился Брак. Его трясло, слова старого механика ложились на сердце тяжелыми камнями. Описанная картина поражала своей жестокостью, но в то же время была до боли… реалистичной?
Часовщик остановился на полуслове, оценив состояние парня. Хотя видно было, что продолжать в таком духе он может еще долго. Потянулся рукой и успокаивающе потрепал калеку по голове, растрепав черные волосы.
– Занесло меня слегка. Все у вас получится, не переживай. Надеюсь, суть ты уловил и объяснять разницу не придется, – старик снова принялся за фигурку. – То, что здесь кажется невероятной дикостью и вероломством, там называется одним простым и обыденным словом – “политика”. Или “Высокая Политика”, но там уже даже мое воображение отказывает. Эта шаргова политика
Закончив, старик замолчал. Тишину опустевшей мастерской нарушал лишь едва слышный скрежет очередного штырька по фигурке.
Брак выдохнул, унял стучащее сердце. За полчаса Часовщик рассказал о себе больше, чем за предыдущие двенадцать лет. При этом явно разбередил старые, не до конца затянувшиеся раны.
– На юге архипелага, среди многочисленных верований нойтов, существует одно сказание. За исключением незначительных различий, оно существует и остается неизменным даже среди жителей полностью закрытых островов, – размеренно заговорил Брак, временно оставив попытки приладить ось. – И оно тоже касается снов. По утверждениям доканов, самых мудрых людей племени, сны есть ничто иное, как бесконечные отражения бесчисленных миров, подобных нашему. И во всех этих мирах живем мы, такие же, но другие. Все миры соединяет лишь одно, Великий Океан. Дарующий жизнь, бесконечно огромный и простирающийся сквозь само время. В каждом мире океан свой, но в каждом мире он один и тот же. Все сущее отражается в его вечно меняющихся водах. Сны – это лишь попытка слабого и глупого человеческого разума постичь Великий Океан, разглядеть в его водах свое истинное предназначение. Но все, на что способен наш разум – это увидеть в волнах причудливо искаженное отражение другого мира.
Калека глотнул из остывшей кружки, скривился но продолжил:
– Кто знает, что ночью покажет тебе Великий Океан? Умирающему от болезни он подарит мир, где тот жив, здоров и никогда не пробовал те странные фиолетовые ягоды. Безнадежно влюбленному – мир, где он все же рискнул признаться в своих чувствах. Проигравшему свой самый важный бой – покажет победу. Потерявшему близких – мир, где они вместе. И лишь плохим людям отражения покажут только боль и потери, в бесплодных попытках повлиять на их природу…
– Красиво. Не слышал, – Часовщик уважительно кивнул. – И спасибо. Сима?
– Сима. Она всегда красиво рассказывала.
– Жаль ее. Тренируйся больше, рассказывай. Пробуй сказать проще, местами перегибаешь и сбиваешься с ритма.
– На ком мне тут тренироваться? На Джусе? Логи? Кроме близнецов Сельмы и не слушает никто. Эту историю я вообще в первый раз рассказал, переврал половину.
– Это точно, – хохотнул механик. – Я этих доканов видел своими глазами. На канторцев похожи, только ниже ростом и кожа темнее. Уж мудрости там столько, что ведром не вычерпать. Жрут, спят и всех красивых баб племени под себя гребут. В этом они точно мудрецы.
Помолчали. Брак принялся, наконец, за крепеж колеса, с трудом приподняв переднюю часть скиммера перекинутой через трубу на потолке цепью. Часовщик, закончив, пристально изучал получившуюся фигурку через крохотное изогнутое стеклышко.
– Брак, в последний раз прошу – не ходи в Поиск. И нет, прежде чем ты начнешь возмущаться и возражать, выслушай меня.
Раскрывший было рот парень замолчал. Часовщик говорил слишком спокойным и серьезным тоном.
– Я не прошу тебя отказываться от него насовсем. Но сейчас отправляться на север опасно. Ты видел гравицеп?
Брак кивнул.
– Это “Двойная Спираль”, личная яхта уполномоченного посла Республики в Доминионе. Он с семьей совершает развлекательное путешествие по Вольным Землям, в компании своего хорошего друга и будущего зятя. По чистой случайности, им является младший сын действующего Наместника.
– Мне это ни о чем не говорит. –
– Неудивительно. Ты хоть примерно представляешь себе, кто и как управляет двумя самыми крупными странами Гардаша? Я избавлю тебя от лишних подробностей, скажу вкратце. Республика независима. Ее основали отпрыски одной из королевских династий с Талензы, еще в самом начале Освоения. Потом они обросли жирком и послали Старый Свет к шаргу, объявив о своей независимости. Им даже помешать никто толком не смог, настолько все быстро провернули.
Часовщик бережно спрятал фигурку в кармашек плаща.
– Доминион – другое дело. Это целиком и полностью детище островных доми. В пределах архипелага доминионы готовы грызть друг друга по любому поводу, но только не в этом случае. Формально, каждый из доминионов признает над собой власть одного из правителей Талензы, которые милостливо дозволяют существовать независимым островным государствам. По факту, на Старый Свет давно всем плевать, доми набрали такую силу, что признают монархов лишь формально. Сам Доминион управляется Наместником Риланской Империи, но это даже меньше, чем формальность. Реальная власть там принадлежит совету из представителей всех двенадцати островных государств. Именно доми, с помощью Доминиона, выкачивают с Гардаша ресурсы. И Наместника это перестало устраивать.
– Час, я запутался. Доминион, доминионы. С Республикой все понятно.
– Не путай, есть доминионы – независимые островные государства. И есть Доминион – большая страна на севере. Если уж совсем просто, Наместнику Доминиона надоело быть скиммером в руках островных игроков, он хочет стать игроком сам и ни с кем не делиться. Его в этом поддерживают правители Талензы, которые спят и видят, как бы поднасрать в кашу островитянам. Также его поддерживает Республика, которая под шумок планирует отщипнуть солидный кусок земель и заработать на войне.
– Будет война с островами?
– Да. Наместник сейчас в тайне собирает силы. Он дошел даже до того, чтобы обратиться за помощью к кланам. Доми у всех сидят вот тут, – механик показал, где именно. – Людям до смерти надоело отдавать сокровища Гардаша за бесценок.
– И эти важные шишки на яхте уговаривают кланы присоединиться? Летают по Сходам?
– Именно. Стервятники, Волки и Скорпионы уже на стороне Доминиона. Мы следующие на очереди. Наместник торопится, опасаясь что план раскроется, поэтому обещает много. Очень много. На Совете чуть не передрались, но я склонен полагать, что предложение Наместника примут. И когда война неизбежно разразится, кланы отправятся на север, воевать с Архипелагом. Я не знаю, когда именно это произойдет, но Поиск в Доминионе – худшее место, где можно будет оказаться. Во время войны ставят в копье всех, кто способен его держать, а зная нравы островных – это будет настоящая бойня. За Гардаш доми удавятся, забудут обо всех обидах и выступят против Доминиона единым фронтом. Тягаться с техникой и воздушным флотом островитян – безумие, они столетиями наращивали силы. Если ты попадешь в эту мясорубку – ничем хорошим это не закончится.
Брак крепко задумался, машинально продолжая сводить. Лезть в мясорубку ему не хотелось. Из путаных объяснений старшего механика он уяснил одно – на Гардаш скоро придет большая война. А это такая штука, из которой ничего хорошего никогда не выйдет. Про большие войны здорово слушать истории и перемывать косточки участникам, но самому участвовать…
Невольно вспомнилась та злополучная стычка с Котами. Своими глазами он ее не видел, метался по “Мамаше” наспех сводя рваные дыры от скрапперов. Но вой эйносов и грохот исполинских баданг запомнил навсегда, как и леденящий ужас от осознания того, что в любую секунду сквозь броню гигатрака может ворваться в коридоры тускло блестящая смерть. Именно тогда Джус обзавелся шрамами на груди и потерял палец, а приемная мать погибла прямо в кабине трака, пробитая насквозь ловким копейщиком на тарге. А ведь это была лишь рядовая стычка двух не самых сильных семей. А битва кланов? Нескольких кланов? Армий целых государств? Воображение отказывалось работать и лишь рисовало смутные картины грохочущего бадангами кровавого безумия, охватившего весь мир.