Лира. Жизнь на грани миров
Шрифт:
– Некогда. Поехали в храм. Я обещал твоему отцу.
Я так и не встала с места. Ехать никуда не хотелось. Он ведь собирается временный союз заключить, который автоматически становится постоянным, если мы исполняем супружеский долг.
– Лира, пойдём, - он не приказывал, скорее просил.
– Может, не надо?
– сделала я слабую попытку возразить.
– Надо. Я не хочу на тебя давить, но спорить не позволю. Не сейчас. Если понадобится, потащу силой.
Пришлось покориться, временно. И то, только потому, что он себя плохо чувствовал, пусть и не обмолвился об этом.
Глава 2
Всю дорогу молчали. Похоже, у моего жениха болела голова. Зачем только в такое шумное места пошёл? Переодеваться не стали - опаздывали. Мчались довольно быстро по объездной дороге. Благо, она ровная, не трясёт. Не по всей стране такие. Мы с отцом постоянно переезжали с места на место ввиду его воинской службы. Пока везло, и в боевых действиях он не участвовал. Пока. Потому как знали, что дочь одна останется, не пристроенная. Теперь он беречь себя не будет. От тоски сжалось сердце.
– Какой у тебя дар?
– спросила, нарушив молчание.
– Узнаешь после того, как проведём обряд.
– А разве не нужно благословение твоих родителей?
– Нет их у меня. И опекунов нет, уже сам по себе.
– Прости, - знала, каково это -- жить без мамы, а уж если никого нет - наверное, вообще тяжко.
– Уже привык.
Поговорить с ним было не о чем. Слишком мы разные.
– Почему ты привёл меня в многолюдное место?
– Это моё любимое место. Хотел тебе показать.
– Показал. Могло и обождать.
– Не откладываю на завтра то, что можно сделать сегодня.
– Почему?
– народную мудрость я знала, просто не легко так он придерживается этого правила.
– Слишком опасная работа. Завтра может не наступить.
Я вздохнула. Именно поэтому в командировку отец всегда ездил с семьёй. Да, подвергались риску все. Но так мы могли подольше побыть вместе. Я это понимала как никто другой. Поэтому дочери казаков обычно выходили замуж за военных.
– Что ты за человек? Я тебя совсем не знаю. А то, что ты показываешь - мне не нравится, - призналась честно.
– На самом деле, я такой и есть.
– Любишь издеваться?
– Нет, вступать в перепалки, отстаивать свою правоту, хотя в армии это не поощряется. Знаешь, сколько у меня из-за этого на службе трудностей было.
– Могу представить.
– В итоге перевели в полицию. Там больше свободы для самовыражения.
– И много преступников?
– Тяжб полно, споров. Вот и пытаюсь выяснить, кто прав, а кто виноват. И убийства бывают. Приехали!
Мы остановились подле храма. На куполах которого находились проводники. Храмы строили на источнике силы, да передатчиком между городами и весями* они являлись. В нашем городе был лишь один храм, а вот в крупных городах, бывало, по несколько.
Народ праздновал, а потому подзарядиться да пообщаться не приходил.
Я уже собралась выходить из коляски, когда жених преградил мне путь.
– Давай договоримся, как взрослые, Лира.
Я с вызовом посмотрела ему в глаза.
– А чем тебе дети не угодили?
– Лира, может, всё же выслушаешь моё предложение?
– Ладно, говори, - я упёрла в его грудь ладошки, попытавшись его отодвинуть. Но он был сильнее.
– Я тебя не буду принуждать к близости, пока ты не будешь готова сама пойти на этот шаг, - сказал он мягко.
– А что взамен?
– Ты больше не пытаешься сбежать сегодня.
– А если нет?
– То в храм я тебя всё равно доставлю. Мы заключим полноценный союз, а не временный. И тогда я буду иметь законное право на близость с тобой.
– Но ты не можешь принудить меня заключить союз.
– Уж поверь, я найду способ. Поиграем?
– в его глазах промелькнуло что-то незнакомое, но мне это не понравилось.
Благоразумнее согласиться. Вспомнила, что у него болит голова. Похоже, последствия от использования личного дара. Отец рассказывал, что способности бывают двух типов - спонтанные и вызванные. Первые приходят неожиданно и без последствий, а вот вторые - чреваты головными болями. Если вызываешь их слишком часто, то и головная боль будет сильной. Я пробовала контролировать свой дар. Тогда удалось вызвать видения три раза. Мне этого хватило, чтобы слечь с сильной головной болью, которая не снималась целителями. Это не значит, что даром пользоваться было совсем нельзя. Но он имел ограничение. Чем больше сил тратишь, тем хуже становится. По неопытности, я расходовала слишком много энергии да резерв был маленьким. Но до совершеннолетия растить резерв запрещено. А такое вот ограничение само заставляло тебя уповать на провидение. Значит, Лигат потратил уйму резервных сил.
– Хорошо, - сдалась я.
– Но только сегодня.
Он улыбнулся. Грустно так.
– Когда ты уезжаешь?
– спросила, вкладывая свою ладошку в его.
– Завтра.
– Надолго?
– Не знаю. Как получится. Уже скучаешь?
– Мечтать невредно!
Мы приблизились к храму. Надо бы разуться у входа, но мы и так босые.
Вошли в распахнутые настежь двери. По телу, от стоп и до макушки побежала энергия. Волосы взмыли ввысь, электризуясь. Нда. Следовало распустить или голову покрыть платком, дабы не черпать энергию. Сейчас я тоже была проводников и наполнена до краёв.
Жених так и не выпускал мою руку, пока шли мы по ровному мозаичному тёплому полу.
У алатыря нас поджидал отец. Там, где стекались энергии источника, соединяя все четыре мира нашего четырёхмерного бытия: Явь, Навь, Правь и Славь.
Разногласия и споры остались за пределами этой первородной силы. Сейчас я испытывала благодать. Хорошо и спокойно на душе. И ощущение, что так и должно быть.
Прикоснуться к первородной силе мог не каждый.
Жених потянул меня к себе, как бы скручивая. Я провернулась, оплетаемая своей же рукой, оказываясь в его объятиях. И он замкнул круг наших сил, соединив вторые руки. На бел-горюч камне появилось красное пятно. Отец взял его и потянул на себя, словно это была нить. Обошёл с нитью вокруг нас и завязал на бантик.
– Какой срок хотите обговорить?
– спросил отец.
– Сколько тебе нужно?
– шепнул жених.
Я честно не знала. Сейчас в его объятиях было так хорошо, что я готова заключить союз навсегда. Но пути назад не будет. Я его совсем не знаю.
– Полгода тебе хватит? Если мы не подтвердим союз интимными отношениями за это время, то союз будет расторгнут.
– Да, хватит, - сказала я. И нить просто исчезла. Жених отпустил одну мою руку, влез в карман своих простых штанов и достал оттуда серебряное колечко. Надел мне на безымянный палец правой руки.