Земли немая нищета…Леса молчат навстречу бою.У пулеметного щитаТрубач с холодною трубою.Во тьме вмерзал губами в медь,Бежал
вперед под ярым градом,Чтоб первым смерть преодолеть,Иль умереть, как люди рядом.Возьми слова, переиначь,Но дело остается делом, —Ты звал на подвиги, трубач,Я сам не трус и верю смелым.Я верю слову и свинцу,Что пробивают путь во мраке.Я верю нашему певцуВ бою. На линии атаки.Карельский фронт,январь 1940
Ржавеет каска на могиле
Ржавеет каска на могиле.Бежит дорожка к блиндажу.…Мы под одним накатом жили,Мы из одной жестянки пили…Что я жене его скажу!..Алакуса,1939
Долбили мины битый лед
Долбили мины битый лед.Вздымало дыма вату.И молча полз сапер впередК упавшему комбату.Вдвоем… вдвоем — в обратный путьОни тащились в гору,Когда рвануло пулей грудьНаискосок саперу.И умирая под огнем,И смерть перемогая.Они карабкались вдвоем.Друг другу помогая…Валк-Ярви,февраль 1940
Сложил бы строчку и сберег
Сложил бы строчку и сберег,Знал цену каждому словечку,Когда б привал на малый срок,Когда б коптилку или свечку.Но ничего в дороге нет.Визжат, давясь песком, снаряды.Слепой холодный свет ракетКолеблется от канонады.За каждой жизнью — пуля следом,И каждый шаг — удар штыка, —Но так рождается победаИ добывается строка.Северо-Западный фронт,июнь 1941
Река
Кузьме Горбунову
Стоим в окопах у Ловати.Почти в траншеи бьет волна.В ознобе взрывов на закатеРека угрюма и мутна.Ей долго быть чертою синейНа картах Ставки и штабных,Пока врагов не опрокинем,Пока не вдавим в землю их.Солдату высшая награда,Чтоб ты струилась, широка, —И не рубеж, и не преграда,А просто — синяя река,В которой мирно мокнут сети,Куда, уздечкою звеня,Приходит мальчик на рассветеПоить колхозного коня.Ловать,август 1941
Блестит на травке первый иней
Блестит на травке первый иней,Хрустит под унтой ломкий лед.На горизонте небо сине,Уходят летчики в полет.Иной и шутит, и беспечен,Как будто гладкий выпал путь,А он уж пулею примечен.Ему и дня не протянуть.Мне говорят: «Зачем лукавить!Пусть каждый будет сам собой, —Судьба солдата нелегка ведь.Так не заигрывай с судьбой…»Я все ж — за милую браваду,Хоть нелегка она вдвойне.Ведь жить-то надо, драться надо,И на войне — как на войне!Старая Русса,1941
Мальчик на дороге
Мальчишка мне попался на дороге,Он шел, смотря из-под опухших век,Русоголовый, маленький и строгий,Узнавший горе русский человек.Его станицу пушками разбили,Чужие люди в дом вошли и в сад.Где папа с мамой мальчика любили,Где папа с мамой мертвые лежат.Трещали крыши от огня в колхозе.Бродил в лощинках, запинаясь, дым,Ревели танки, сокрушая озимь,И мальчик шел. И пепел плыл над нимЗемли сожженной черное молчанье.В его глазах отчаянье и страх.…А в этот день шутили англичанеВ кругу своих детей. На островах.А в этот день, закованные в панцирь,На якоря поставив корабли.Крутили патефон американцыОт плачущего мальчика вдали.Он ковылял устало по проселкуИ вдруг увидел нас в пыли, в дыму.Мы в этот день форсировали Волгу.Мы шли к нему. К мальчишке своему.Волга — Дон,1942
Бои гремят еще в Европе
Бои гремят еще в Европе,И смерть еще свое берет.Но минет время, в свой чередПланета вспомнит об окопе.Откуда мы пошли вперед.Волга,ноябрь 1942
Баллада об уральском танке
Михаилу Львову
Снаряды грызли землю Сталинграда.Вскипала Волга. Мертвый плыл паром.Горбатый, грязный, как исчадье ада,Немецкий танк поднялся над бугром.Он пол-Европы траками пометил.Броней сметал он все перед собой.И вот стоит у Волги на рассвете.От выбоин и вмятин весь рябой.Еще мгновенье — и на этом танкеОпустят люк. Рванется танк, дрожа.Начнут полосовать его болванкиТяжелое железо блиндажа.Еще мгновенье…Но в раскатах грома.Стоявшая в укрытье до сих пор.Рванулась из-за рухнувшего домаУральская машина на бугор.Провыл снаряд немецкой пушки куцей.Но шел наш танк по прежнему пути.И понял враг: ему не увернуться.От лобовой атаки не уйти.Они сцепились, будто в рукопашной.Сшибая бронированные лбы.И замерли заклиненные башни.И оба танка встали на дыбы.…Мы шли вперед знакомыми местами.Оставив на высоком берегуМашину с опаленными крестами.С оборванными траками в снегу.А рядом с нами медленно и грозно.Весь в ранах и рубцах, без тягача.Шел танк уральский по земле морозной.Магнитогорской сталью грохоча.В пути спросил один солдат другого:— Ты, кажется, с Урала, побратим!И руку он потряс ему без слова.И все без слов понятно было им.Сталинград — Котельниково,1942
В станице пушки… пыль… обозы…
В станице пушки… пыль… обозы…Дымят у мазанок огни,Смолою пахнет от повозок,Когда рядком стоят они.Бойцы у кухонь с котелками,Солдатским щам пришел черед.И кто-то точит нож о камень,И кто-то дремлет наперед.Поет цыганка, будто стонет.Звенит монисто из монет.Играет юность на гармониВсе о любви, которой нет.Завороженные трехрядкой,Солдаты песенку хрипят.И смотрят девушки украдкойНа славных стриженых ребят.В реке чумазые, как черти.Саперы мостик чинят вброд.…Как будто — ни войны, ни смерти, —К страде готовится народ.Дон, 1943
Шинель бойца давно заиндевела
Шинель бойца давно заиндевела.Трещит мороз. Костер дымит сырой.В окопе все покрыто белойШершавою обветренной корой.Солдат не замечает снежной пыли,Утрат не помнит горьких и потерь, —Бойцы сегодня письма получили,И он с детьми беседует теперь.1941
