Лис-03
Шрифт:
Лорен посмотрела на нее.
— И ты опустилась до шантажа ради достижения высоких целей.
— Да, если это необходимо, чтобы спасти тысячи жизней. — Даггат говорил так, словно перед ним неразумный ребенок. — Каждый день войны приносит сотни смертей. Рано или поздно черные победят в Южной Африке. Это предопределено. Важно лишь то, как это произойдет. Хайрам Лусана не имеет ничего общего с психопатом убийцей Иди Амином [17] . Генерал заверил меня, что после того, как он станет премьер-министром, изменится только одно — черные и белые получат
17
Президент Уганды в 1971–1979 годах, создатель одного из самых жестоких тоталитарных режимов в Африке.
— Каким же глупцом нужно быть, чтобы верить на слово преступнику, — ответила она.
— Хайрам Лусана вырос в трущобах, — терпеливо продолжал Даггат. — Его отец бросил мать с девятью детьми, когда ему было всего восемь. Не думаю, что ты понимаешь, каково быть сутенером для своих сестер, чтобы семья не голодала, конгрессмен Смит. И я не рассчитываю, что ты можешь представить жизнь на пятом этаже многоквартирного дома, где трещины в стенах затыкают газетами, чтобы защититься от снега, с залитыми дерьмом туалетами — в доме нет воды — и армией крыс, готовых украсть все съестное, что есть в квартире. Если нарушение закона единственный способ выжить, то человек с радостью на него идет. Да, Лусана был преступником. Но когда у него появилась возможность выбраться из грязи, он ею воспользовался и направил всю свою энергию на улучшение жизни своего народа.
— Тогда зачем он изображает бога в Африке? — резко спросила Лорен. — Почему не борется за улучшение жизни черных в собственной стране?
— Потому что Хайрам свято верит, что его народ должен иметь место, где он бы мог подняться. Евреи с гордостью смотрят на Израиль; вы, англосаксы, обладаете богатым британским прошлым. А наша родина все еще пытается выйти из примитивного состояния. Не секрет, что черные,
овладевшие большей частью Африки,' превратили ее в нечто ужасное. Хайрам Лусана — наша единственная надежда направить черную расу в нужном направлении. Он наш Моисей, а Южная Африка — земля обетованная.
— Звучит слишком оптимистично.
Конгрессмен посмотрел на Лорен.
— Что вы имеете в виду?
— Согласно последним докладам из Южной Африки, их силы обороны перешли границу с Мозамбиком и уничтожили АРА и ее штаб.
— Я читал доклады, — сказал Даггат, — и они ничего не меняют. Возможно, это временная неудача, ничего больше. Хайрам Лусана жив. Он соберет новую армию, и я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы ему помочь.
— Аминь, брат, — сказала Фелиция.
Все трое настолько прогрузились в дискуссию, что не заметили, как перед их лимузином появился автомобиль. На следующем светофоре водитель остановил машину и выскочил из нее. Прежде чем шофер Даггата успел отреагировать, мужчина подбежал к лимузину, открыл правую заднюю дверцу и забрался внутрь.
Даггат удивленно разинул рот, Фелиция застыла в неподвижности. И лишь Лорен выглядела слегка удивленной.
— Проклятье, кто вы такой? — потребовал ответа Даггат.
Он увидел, как за его плечом шофер полез в отделение для перчаток за пистолетом.
— Вы не слишком наблюдательны, если не сумели меня узнать по фотографиям, — со смехом сказал мужчина.
Фелиция дернула Даггата за рукав.
— Это он, — прошептала она.
— Кто? — воскликнул ничего не понимающий и расстроенный Даггат.
— Меня зовут Дирк.
Лорен пристально на него посмотрела, она несколько дней не видела Питта и сейчас с трудом узнавала в нем человека, с которым совсем недавно занималась любовью. На подбородке царапины, глаза покраснели от недостатка сна. И еще у него на лице появились новые морщины. Лорен протянула руку и сжала ладонь Питта.
— Откуда ты взялся? — спросила она.
— Случайное стечение обстоятельств, — ответил Питт. — Я собирался тебя навестить и как раз шел по ступенькам Капитолия, когда заметил, как ты садишься в эту машину. Я поехал за вами и увидел конгрессмена Даггата на заднем сиденье.
Шофер опустил стекло, разделявшее машину на две части, и направил маленький револьвер в голову Питту. Даггат заметно успокоился, снова почувствовав, что контролирует ситуацию.
— Быть может, пришло время нам встретиться, мистер Питт. — Он небрежно махнул рукой, и шофер тут же убрал пистолет.
— Вы угадываете мои мысли, — с улыбкой сказал Питт. — Теперь я сэкономлю время, и мне не придется заходить в ваш офис.
— Вы хотели со мной встретиться?
— Да, я решил заказать еще несколько копий. — Питт достал небольшую стопку фотографий и веером раскрыл их в одной руке. — Конечно, мне доводилось видеть и лучшее качество. Впрочем, нельзя сказать, что съемка велась в идеальных условиях студии.
Лорен поднесла руку ко рту.
— Тебе известно об этих ужасных фотографиях? Я старалась сделать так, чтобы ты о них не узнал.
— Дайте-ка взглянуть, — продолжал Питт, словно Лорен ничего не говорила, и принялся бросать по одной фотографии на колени Даггата. — Я возьму дюжину таких и пяток других…
— Ваши жалкие попытки шутить мне не нравятся, — заявил Даггат.
Питт бросил на него невинный взгляд.
— Вот какая мысль пришла мне в голову: если вы занимаетесь производством грязных фотографий, то не против услужить своим клиентам — или мне лучше назвать их моделями? Естественно, я рассчитываю на скидки.
— Во что вы играете, Дирк? — спросила Фелиция.
— Играю? — Питт усмехнулся. — Это не игра.
— Он может уничтожить политическую карьеру твоего отца и мою, — сказала Лорен. — До тех пор, пока у него негативы фотографий.
— Да брось, — с улыбкой сказал Питт. — Конгрессмен Даггат больше не станет заниматься шантажом, он уходит в отставку. К тому же у него нет к этому делу никакого таланта. Он и десяти минут не продержится против настоящего профессионала.
— Вроде вас? — с угрозой спросил Даггат.
— Нет, вроде моего отца. Полагаю, вы его знаете. Сенатор Джордж Питт. Когда я рассказал ему о вашей маленькой афере, он в шутку попросил набор фотографий на память. Дело в том, что он ни разу не видел в действии своего светловолосого парнишку.
— Вы сошли с ума, — прошептала Фелиция.
— Вы говорите о своем отце, — пробормотал слегка ошеломленный Даггат. — Я вам не верю.
— Совершенно верно, об отце, — сказал Питт, по губам которого все еще бродила улыбка. — Вам ничего не говорит имя Сэма Джексона?