Лис Улисс и край света
Шрифт:
— Может, он тоже бумажный? — предположил Евгений. — И сейчас повернулся к нам своей задней, плоской стороной?
— Нет, друг мой, — ответил Константин. — Насколько я помню, Флейтист не был бумажным.
— Тогда, может, его ветер похитил? — продолжал генерировать идеи пингвин.
— Нет, мой дражайший соратник, — в тон Константину ответила Берта. — Насколько помнится мне, Флейтист не похож на прекрасную девушку. Он же не я.
На улицу вышел Теодор Башенька.
— Что случилось?
— Мы увидели в окно Флейтиста-В-Поношенном-Пальто, — объяснила Берта. — А он куда-то пропал.
— Ребята, о чем вы? Флейтист-В-Поношенном-Пальто — мифологический персонаж, — тоном наставника заметил Теодор Башенька.
— Угу, — кивнул Константин. — Вот именно его мы и видели.
— Ладно, как скажете, — пожал плечами тигр. — Пойдемте в дом.
Он повернулся мордой к калитке и вдруг изумленно произнес:
— Странно, в почтовом ящике что-то есть. В такой час…
Он вытащил из ящика небольшой конверт и его изумление возросло.
— По-моему, это вам, — сказал он Берте.
— Нам? — удивилась лисичка, принимая письмо.
Несчастные уставились на конверт, на котором было выведено: «Красивой лисице, ловкому коту и великодушному пингвину».
— Да, действительно нам, — согласилась Берта, вскрывая конверт. Она вытащила листок бумаги и прочитала вслух: — «После полуночи приходите в дом Неизвестного Гения. Это очень важно. Искренне ваш, Трубач-В-Потертой-Куртке».
Друзья недоуменно переглянулись.
— И что это значит? — спросил Теодор Башенька.
— Сами не понимаем… — ответила за всех Берта. — Знаете что, мы действительно пойдем.
— Ладно, — кивнул Теодор Башенька. — Всего хорошего. Если будут проблемы — приходите, звоните… Чем сможем, поможем.
— Спасибо. До свидания.
Друзья зашагали прочь.
Теодор Башенька некоторое время смотрел им вслед, а потом ушел в дом.
Чуть позже из щели между калиткой и забором возникла бумажная фигура, напоминавшая не то тигра, не то ящерицу, и неслышно поплыла вдоль улицы к центру города…
Глава девятая
Приход ночи
На Вершину опускалась ночь. Если бы кто-нибудь из зверей понимал ее язык, он бы разобрал довольное хихиканье и бормотание: «Ох, и повеселюсь же я сегодня». Вряд ли это заявление вызвало бы оптимизм: как известно, обычно ночь веселится за счет других.
В отличие от жителей Вершины, ночь прекрасно видела Бумажных Зверей и знала, что означает их появление. Ведал это и ветер, без устали обрушивающийся на улицы города. Он ухмылялся и говорил ночи:
«Поглядите-ка, госпожа Ночь, Бумажные Звери! Похоже, горожане включились в опасную игру, и даже не подозревают об этом. А ведь я их предупреждал, чтобы не строили город в таком дурацком месте!»
Ночь отвечала: «Вы совершенно правы, господин Ветер. Зато теперь мы с вами хорошенько развлечемся».
«Уж вы-то развлечетесь, моя госпожа, я и не сомневаюсь, — смеялся ветер. — А я понаблюдаю. Ради такого дела я даже отвлекусь от своей любимой мечты о похищениях прекрасных девушек и превращении их в дождинки».
«О, дорогой мой Ветер, вы не поняли. Я не собираюсь ничего делать, я настроена, как и вы, наблюдать. Зверюшки сами все сделают. Я лишь слегка подтолкну их к действиям — одним лишь своим присутствием».
И ночь продолжила нисхождение на Вершину, окутывая город темнотой и легким ароматом безумия, тайн и авантюр.
Живейший интерес ночи, в частности, вызывала гостиница «Два клинка и одни ножны», куда как раз прибыли встревоженные Несчастные.
Как только друзья покинули гостеприимных Башенек, Константин предложил отправиться в дом Неизвестного Гения, но Берта настояла на возвращении в гостиницу, потому что ей необходимо принять душ и переодеться — не может же она явиться на встречу непонятно с кем, не приведя себя в порядок. Деликатный Евгений поддержал лисичку, и Константину, оставшемуся в меньшинстве, пришлось уступить, хотя лично он считал желания Берты сплошной придурью. Вот он почти никогда не переодевается — и что, ему хоть раз помешало это встретиться непонятно с кем? Но друзей этот довод не убедил.
Берта приняла душ, переоделась, и уже заканчивала накрашиваться, когда в дверь номера постучали.
— Ну что же вы такие нетерпеливые! — громко возмутилась она, чтобы Константин с Евгением за дверью ее услышали, и чтобы им стало стыдно. — До полуночи еще полно времени! Аж два часа! То есть полтора. Час. Но все равно — целый час еще!
В дверь снова постучали, но уже не так уверенно, как в первый раз. Берта нахмурилась. Что-то не похоже на Несчастных. Уж Константин-то точно после ее отповеди стучал бы настойчивей.
Лисичка подошла к двери и распахнула ее. На пороге переминался с лапы на лапу смущенный Бенджамин Крот. В одной передней лапе он держал цветок, в другой — бутылку лимонада.
Берта немедленно надела маску холодного безразличия.
— Дверью ошиблись? — спросила она.
Енот подавил малодушный порыв трусливо сбежать и покачал головой. Берту это не удовлетворило:
— А чем тогда? Гостиницей? Городом?
— Нет. Я к вам.
— А как же конспирация?
— Хвоста не было! Честное археологическое слово!
— Нас не должны видеть вместе, — строго предупредила Берта.
— И не надо, — немедленно согласился Крот. — Я и не хочу, чтобы нас видели. Я бы хотел… хотел… остаться с вами наедине. — Енот окинул Берту восхищенным взглядом.
Лисичка еле заметно усмехнулась.
— Уж не разыгралось ли у вас воображение, господин Крот?
— Нет-нет! Нисколько, уверяю вас!
— Признавайтесь, что вы там себе нафантазировали?
О своих фантазиях Крот мог бы много чего рассказать, но благоразумно решил, что время для подобных откровений еще не пришло.