Лис Улисс и край света
Шрифт:
— Да… — с чувством согласилась Берта. — Улисс умен.
— Что значит — Улисс умен? — возмутился Константин. — Это же я догадался, что он бы так сказал!
— Ну-у-у… Ты просто хорошо его знаешь, потому и догадался.
Кот упер лапы в бока и исподлобья поглядел на подругу.
— Твое счастье, Берта, что сейчас март и я в тебя влюблен, а то бы я тебе показал, кто здесь умен и кто кого хорошо знает!
Но лисичка в ответ только рассмеялась, взяла Константина под локоть, и они направились обратно в Вершину…
Глава
Величайший из пингвинов
Сыщик Проспер медленно вел смычком по струнам скрипки, глаза его были закрыты. Издаваемые звуки могли бы обратить в паническое бегство целое войско меломанов, но Проспера это не волновало. Обычно он брал в лапы скрипку, когда должен был что-то серьезно обдумать, а не для того, чтобы усладить чей-то слух.
Его помощница Антуанетта в музыкально-мыслительном процессе не участвовала, ее альт покоился в футляре на журнальном столике, а сама лисица нервно листала последний номер «Утренней правды».
Страдальческий вой скрипки оборвался, сыщик опустил смычок и открыл глаза. Помощница посмотрела на него с немым вопросом.
— Нет здесь сокровищ, — сказал Проспер, укладывая инструмент в футляр. — Лис Улисс обвел всех нас вокруг пальца. Отправил по ложному следу, а сам уехал куда-то в другое место. А мы купились как дети, ведь он казался таким честным.
— Но ведь его друзья — здесь, — заметила Антуанетта.
— Да, именно это и усыпило нашу бдительность. А на самом деле, либо он и их обманул, либо специально послал в Вершину, чтобы ни у кого не возникало подозрений.
— Убедительно, мэтр. Но что же теперь делать?
— Для начала — поедем в Градбург. А затем попробуем выйти на след мошенника. Хотя, боюсь, уже поздно. Что ж, если так, то смиримся с неудачей и вернемся домой, утешаясь философскими рассуждениями о бессмысленности и обременительности богатства.
— Я поняла, мэтр. — Антуанетта немедленно позвонила на станцию узнать расписание поездов на Градбург. — Есть только ночью, мэтр.
— Ночью так ночью, — смиренно развел лапы Проспер. — Хорошо хоть, что сегодня. А то эта вакханалия в прессе в честь моей персоны начинает здорово раздражать.
В этот момент раздался громкий стук в дверь. Так уверенно обычно стучат те, кому это положено по службе. Чему немедленно прозвучало подтверждение:
— Откройте, полиция!
Антуанетта послушалась, и в дом ввалились двое патрульных и… Пародия Фугас. За их спинами маячила домовладелица Анна, голосившая:
— Вот и правильно! Давно пора! А еще они задолжали мне квартплату за последние полгода. А лучше за год.
— Что это значит? — нахмурился лис.
— Сыщик Проспер, вам и вашей сообщнице придется пройти с нами! — объявил один из патрульных.
— С какой стати? Предъявите ордер на арест!
— Это не арест. Пока это только задержание — до выяснения обстоятельств.
— Каких еще обстоятельств?
— Которые требуют выяснения. И не пытайтесь сопротивляться!
Проспер повернулся к тигрице и гневно потребовал объяснений:
— Госпожа Фугас, что означает этот цирк?!
— Вы подозреваетесь в антивершинской деятельности, господин Проспер! Это очень тяжкая деятельность, за нее предусмотрены суровые наказания. Советую не усугублять свою вину и пройти с нами — с готовностью и благодарностью!
— А вы-то тут при чем? — удивилась Антуанетта. — Вы же не полицейский!
В ответ Пародия Фугас продемонстрировала удостоверение.
— Контрразведка!
Лисы ахнули.
— Вы? Контрразведка?
— Уведите задержанных! — приказала патрульным Пародия Фугас.
— Так их! — продолжала разоряться Анна. — Это же надо — задолжать квартплату за пять лет!
С разрешения патрульных лисы взяли свои вещи и вышли на улицу, где их ожидал полицейский фургон с решетками на окнах.
Когда они подъезжали к полицейскому участку, задержанные увидели толпу самок, скандирующих у входа в здание «Сво-бо-ду Му-ра-вей-че-ку!». Некоторые из митингующих размахивали самодельными плакатами: «Альфред, мы с тобой!», «Вершина любит тебя!», «Похить меня ради любви!» и «Прости за то, что не уберегли!». Мимо то и дело проносились Деревянные Звери, на которых никто не обращал внимания.
Дверь распахнулась и перед самками появился улыбающийся Альфред Муравейчек.
— Я свободен! — воскликнул он, и толпа восторженно взревела. Многие сразу же бросились к Похитителю за автографами.
— Разойдись! — командовали патрульные, с трудом протискивая задержанных через плотный слой митингующих. Поклонницы Муравейчека узнавали Проспера и считали своим долгом сию же секунду высказать ему все, что о нем думают.
— Оставьте его! — воскликнул с крыльца Похититель, окинув сыщика насмешливым взглядом. — Пускай ответит за свои злодеяния перед законом! А я, так и быть, его прощаю!
Этот широкий жест был по достоинству оценен поклонницами.
— Какое великодушие! Какое благородство! Да этот гадкий, мелочный детективишка не стоит и коготка нашего Похитителя! Ура Муравейчеку! Похить меня, Альфред, о похить меня!
— Это безумие… — не веря своим глазам, шептала Антуанетта. — Просто безумие…
Когда они, наконец, пробились в участок, навстречу им из-за стола поднялся сияющий капитан.
— Ай-ай-ай, господин Проспер. А казались таким хорошим.
— Что все это значит? За что нас задержали?
— Вопросы здесь задаю я! — рявкнул капитан, но, наткнувшись на многозначительный взгляд Пародии Фугас, добавил: — А также представители контрразведки!
Госпожа Фугас заложила лапы за спину и, принявшись медленно прохаживаться по кабинету, произнесла:
— Из-за вас, господин Проспер, пострадал без пяти минут почетный гражданин Вершины. Ваши действия, таким образом, нанесли вред нашему городу и расцениваются как диверсия. Скажите спасибо, что сейчас не война, а то бы вас сразу расстреляли.