Лис. Сказания Приграничья
Шрифт:
Голос сенсея спас меня. В руке противника оказался нож, даже скорее широкая длинная игла, появившаяся из недр кожаного балахона. И сейчас оружие проткнуло воздух там, где мгновение назад находился мой бок. Секунда промедления — и я бы лежал, ловящий дрожащими руками льющуюся из тела кровь.
Эффективность удара. Она не достигается слепым шквалом. Я чуть отступил, присел. Позволил воину подняться. Противник ухмылялся — сквозь порванную моими костяшками маску проступили разошедшиеся в улыбке губы. Он бросился на меня, занося для удара иглу, ожидая, что я отступлю. Но не в этот раз.
Вместо
Отступив в сторону, я убрал руку с линии атаки, и сделал клинч. Многократно отрабатываемый на тренировке удар. Отрабатываемый так, чтобы не мозг заставлял тело выполнять прием, а рефлексы работали, посылая сигнал мышцам. Одновременный удар — носком правой ноги под колено, так, словно делаешь шаг на высокую ступеньку и натыкаешься на преграду. Сильно бить не нужно, достаточно касания. Главное, вывести противника из равновесия.
После удара нога не возвращается в исходную, а ставится рядом с ботинком убийцы. И сразу же — схватить рукой под локоть, надавить на сустав. Там, где мало мясо, где кость защищает только кожа.
Все получилось так, как и учили. Убийцы взвыл, дернул простреленной болью в локте рукой. На окраине сознания я поежился — плохой удар, болезненный. Сколько раз я получал такой же, когда не справлялся с отработкой приема. Принцип правильных боевых искусств — не справился на тренировке с ударом, значит, ударят тебя, только уже без ошибок.
Убийца отклонился в сторону, закачался. Но молча. Значит, либо высокий болевой порог, либо под действием стимуляторов — от такой боли даже мощнейшие бойцы хотя бы стонут.
Не отпуская локтя, я повернулся на триста шестьдесят градусов, швырнул противника в открытый проем, прочь из шатра. Верное решение — падая, убийца задел рукой жердь, на которой крепилась ткань стен, и выронил нож.
Я обернулся — Кэттон все также сидел в углу, расширившимися от ужаса глазами наблюдал за дракой. Я кивнул ему, как показалось, успокаивающе, и бросился наружу. Несколько секунд противник будет оглушен, нужно успеть.
Глоток свежего воздуха пошел убийце на пользу — он, хоть и слегка покачиваясь и держась за пробитый локоть, уже вставал с колен и готовился вновь броситься в атаку. Вокруг столпились стражники, но в бой бросаться они не стремились, лишь наблюдали.
Не отвлекайся. Я обернулся к противнику, разбежался, в прыжке ударил его ногой в грудь. Хороший удар против оглушенного — и толчок, и отвлекает. Противник выстоял. Я улыбнулся — еще лучше. Все как на тренировках — взял правой рукой его за ладонь, другую положил сверху. Надавил, заводя запястье противнику за спину. Убийца предсказуемо попытался высвободиться, попятился, причиняя себе еще больше боли. Наконец, покачнулся, опустился на одно колено. Дернулся, сбивая меня с ног. Падая на спину, но не отпуская его запястье, я улыбался.
Сбив меня, убийца сделал хуже себе. Теперь я давил не руками, а дернул всем телом. Кость в плече хрустнула, убийца дернулся. Все, рука сломана. Я надавил сильнее, но противник так не промолвил и слова. Но бой остановил, похлопав меня ладонью — похоже, этот жест знаю не только бойцы в моем мире.
— Ты справился с одним отражением. Но зеркало тебе не разбить, — пробормотал убийца тихо, но я смог услышать его. Присев на колени, я схватил его за грудки и уже хотел задать вопрос, но тут же разжал руки. Отстранился, спасаясь от взгляда убийцы. Мой противник лежал и шептал под нос, кажется, молитву. Вместо глаз на его лице были лишь два стеклянных шарика, которые стремительно покрывались льдом. Допев строчку, мужчина замолчал. Вздрогнул, изогнулся вперед, словно из земли вырвалась жердь и пронзила его грудь. Тихий хлопок — и вместо тела убийцы на земле передо мной осталась лишь мелкая пудра чистейшего льда. Я завороженно смотрел на пыль, пока не услышал сзади грубый голос.
— Схватить его!
Приказ прозвучал от темноволосого мужчины, на голову выше остальных, столпившихся вокруг стражников. С горделивой осанкой, облаченный в темный плащ, габаритами напоминающий медведя, он всем видом демонстрировал свое главенство. Я вспомнил, кто это — Сеттерик Ольстерр, тот самый, кто лишил меня сознания после погони. И по чьей милости я оказался в этой деревне.
Сразу четверо стражников бросились выполнять приказ командира. Я не сопротивлялся — это было бы самоубийством.
— Я защищался! — выкрикнул я, поднимая руки вверх. — Я не знаю, кто это был такой!
— Защищался, — задумчиво проговорил Сеттерик. Стражники обступили меня, заломили руки за спину. Один из них набросил на запястья веревки, затянул, так, что я вздрогнул. — Я вспомнил тебя. Крестьянин, пытающийся украсть лошадь Хада?
Я промолчал, но сдержал тяжелый взгляд «медведя». Похоже, моя легенда рушится.
— Значит, не ты убил моих парней? И не знаешь, зачем ты понадобился монахам Гномьих гор?
— Монах охотился за мной! Лис только защищал меня, — донесся голос Кэттона. Я обернулся — приятель, побледневший и, кажется, поседевший еще сильнее, стоял у разворошенного выхода из шатра.
Сеттерик проигнорировал его, подошел, тяжело ступая, вплотную ко мне. Наградил ударом в челюсти.
Казалось, череп взорвался, а глаза были готовы вывалиться из орбит. Я дернулся, и если бы не руки стражников, рухнул бы.
— И кто же помог Донгеллам сбежать с девчонкой? — прорычал Сеттерик, отвешивая второй подзатыльник. Боли я почти не почувствовал, оглушение от первой пощечины еще не прошло. Только дернулся, но стражники быстро вернули меня в вертикальное положение.
— Я не знаю, о ком вы, — прошамкал я, решив держаться до последнего. Если я скажу, что это я грохнул его парней, живым мне рассвет точно не встретить.
— В камеру его с приятелем. И скажите палачу, пусть готовится, — бросил Сеттерик, потеряв ко мне интерес. Кэттон вскрикнул, бросился бежать, но успел сделать только пару шагов, как его повалили и скрутили. Я дернулся, но бесполезно, лишь веревки впились сильнее в запястье, протирая кожу. Стражники потащили меня к камере.