Лис. Сказания Приграничья
Шрифт:
Бусид подошел к товарищу. Обнял его. Тело адепта вздрогнуло, дернулось, пытаясь вырваться из хватки. Но в ту же секунду успокоилось, расслабилось в объятиях.
— Прости, Отрок, — сказал Бусид, отстраняясь. Меч выскользнул из груди адепта, на черной рясе проступило небольшое пятно. Монахов учили бить по-разному. Есть люди, которые должны умирать в муках. Тогда бьешь в живот, заставляя чувствовать, как кровоточат кишки. Или ударишь в грудь, между ребер, так, чтобы проткнуть легкое. Если сделать это верно, то человек будет жить до тех пор, пока из легких
А есть и другой способ. Убить так, чтобы противник не почувствовал смерти, а сразу отправился в небесные просторы. Уколоть мечом в сердце, в нужную точку. Человек не понимает, пытается вздохнуть — и сознание оставляет тело. Когда на коже проступает первая капля крови, он уже мертв.
Бусид осторожно, стараясь не уронить, опустил адепта на ледяной каменный пол. Прислонил к стене, где несколько лет назад в такой же позе полулежал скелет хозяина обители.
Он нашел в себе силы не убегать. И достойно принял смерть.
Бусид сжал рукоять меча. Ладонь заледенела, пальцы не чувствовали кожи, которой была обита гарда. Отрок заслужил легкой смерти. И заслужил, чтобы его имя произносили вслух. Не испугался признать поражение, не стал придумывать отговорки. А принял то, что оказался слаб. Это тоже путь воина, путь адепта.
Кусочек неба вновь вспыхнул. Справа, кажется, совсем близко, загорелась еще одна яркая желтая точка. Говорят, такие воины, как Отрок, тоже оказываются на небе. Может, новая звезда и есть новый дом, куда несется сейчас душа товарища?
— Я буду рад, если это так, — пробормотал Бусид, пряча меч в ножны. Товарища придется оставить здесь. Нужно исправить то, что не смог сделать Отрок.
Бусид, не обращая внимания на разбушевавшийся буран и слепящий глаза снег, перемахнул через перила балкона и понесся вниз. До ближайшего выступа горы было лететь с десяток метров. Не смущаясь долго падения, монах приземлился на скалу, чуть соскользнул вниз и гигантскими прыжками понесся дальше, прочь с горы. Вслед за монахом бросилась сошедшая с одной из вершин Прибоя лавина.
Место, которое в качестве своего пристанища выбрали маги Ордена, местные племена называли платом Василиска. Еще во времена правления Лонгфорда четвертого здесь была пологая площадка, на которую войска паладинов загнали волшебников в последней бойне. Много воинов и колдунов полегло на плато, а каменная площадка тогда превратилась в изрытое заклинаниями месиво из земли и камней. Добраться до верхнего уступа, который остался цел, представлялось невозможным для обычного человека — нужно было не сломать ноги на самом плато, где земля покрылась вечным льдом, а потом вскарабкаться по отвесной стене в сотню человеческих ростов.
Местные верили, что место это проклято. Отчасти суеверие подтверждало то, что домашние звери при приближении к разрушенному плато впадали в панику, а птицы и дикие монстры обходили площадку стороной.
Почему плато Василисков? Маги, загнанные в угол, использовали последний козырь — использовали заклинание призыва древних тварей. Гора Прибой содрогнулась от возвращения ящеров, которые, как говорят, правили миром тысячу лет назад. Величиной с пару домов, ящеры были быстры, как снежные барсы, но в несколько раз тяжелее и опаснее. Их длинные хвосты, покрытые шипами, за раз сбивали с лошадей десяток всадников, ядовитые клыки перегрызали закованных в доспехи рыцарей, словно это были мягкие ягоды.
Но паладины справились и с Василисками. Ценой тысячи жизней, но победили. И были готовы захватить обитель магов, добраться до манускриптов с тайными знаниями, которые так яростно обороняли волшебники. Поняв, что судьба не на его стороне, архимаг, который, как говорится в легендах, помнил ребенком еще прадеда Лонгхорна четвертого, принял решение.
Архимаг активировал заклинание, и горы расступились, выпуская на плато сероводородный газ. Заставить послушаться горы стоило архимагу почти всей энергии, которую он скопил за долгую жизнь. Но для того, чтобы привести в действие самоубийственный план, хватило и частички. С помощью которой архимаг, стоящий посреди плато среди сражающихся магов и паладинов, создал небольшой огненный шар. Даже не шар — небольшой шарик, способный потеряться в сморщенной ладони старца. Но хватило и этого.
На секунду плато превратилось в ад. Огонь плавил камни, за мгновения сжигал и магов в темных балахонах, и рыцарей в блеклых, покрытых кровью, доспехах. Плавились камни, небольшие песчинки в земле превратились в стекло. Поэтому на плато так ярко сверкает лед.
Огонь уничтожил всех — и рыцарей-паладинов, и магов, и только несколько человек по главе со старым колдуном, который никогда не рвался в бой, а находил удовольствие в науке, остались живы. Ведь никто не мог видеть, что на самом верху скалы, которую обглодал огонь, нетронутой осталась пещера. Совсем небольшая — из трех залов, которые можно было пройти пешком за минуту.
Именно там, на вершине плато Василисков и размещается до сих пор обитель Ордена магов — мельчайшая часть былого величия колдунов Приграничья.
В темной зале становилось нестерпимо холодно. Не спасал и магический огонь, который разозливший Жануар вызвал, потратив немного накопленной энергии. Не спасал и костер из дров, собранных Вайном, который считал использование энергии в бытовых целях расточительством. Магам приходилось кутаться в шкуры из снежного барса, на ноги надевать сапоги, обитые шерстью овцы. Но мороз все равно побеждал.
На столике посредине залы искрил молниями магический шар. Во всплесках отражалась картинка — бредущий по темному лесу парень, в истрепанных штанах и порванной рубашке, пошитых из дешевой ткани. Он шел вдоль дороги, но на открытую местность не выходил, прятался за вековыми деревьями, живым забором растянувшимися вдоль пути.
— Визард зря пожертвовал собой, — с сожалением пробормотал Жануар, растирая онемевшие ладони друг о друга. — Этот пришелец совсем не то, что нам нужно для миссии.