Лиса. Личные хроники русской смуты
Шрифт:
Лиса даже не сразу сообразила, что её приглашают на танец.
Её!..
И повсюду над ними летела радостная, сияющая, красивая музыка…
Вальс!!!
После вальса, когда немного запыхавшаяся и раскрасневшаяся Лиса отошла вместе с Сашей к стене, к ним подошла её подруга. Анаида. Она порывисто шагнула к Лисе и коротко, комариным укусом, едва коснувшись щеки губами, поцеловала.
— Поздравляю! — шепнула она ей на ухо. — Я вам желаю счастья! Настоящего и долгого! — и сразу же куда-то убежала.
Лиса пожала плечами, но, взглянув в Сашины глаза, тут же забыла об этом непонятном происшествии и
Сразу же после бала к школе подъехали автобусы. Много автобусов — целая кавалькада. Выпускников, их родителей и других гостей повезли на бульвар — встречать рассвет.
Саша всё время держался рядом.
Как это всегда и всюду случается и у влюблённых, ими руководило сердце, а разум молчал, пасуя в присутствии всепоглощающего счастья. Им постоянно хотелось остановиться, отстать от всех и побыть хоть немного, хоть чуть-чуть, но наедине. Зачем? Наверное, затем, чтобы не отвлекаясь на сиюминутное и суетное, заглянуть в глубину своих душ и вслушаться в звучащую в них музыку, ощутить, как трепещет робкое сердце.
Впрочем, так ли уж и нужно было им это уединение?
И без него никто не нарушал их хрупкого одиночества в тёплой ночи приморского парка. Забывшись, они не замечали ни шума набегающих на берег волн, ни веселящихся выпускников, ни шелеста старых, всепонимающих деревьев. Они до самого утра гуляли по набережной, вдоль пахнущего свежим йодом моря, изредка ежась от холода, но так и не решаясь даже соприкоснуться руками Саша простодушно и немного сбивчиво рассказывал о своём детстве и жизни в далёкой северной республике, откуда был родом.
Лиса жадно впитывала рассказанное. Оно казалось ей удивительным и чудесным. Иначе и быть не могло. Её чудесный Саша непременно должен был происходить из какой-нибудь далёкой чудесной страны.
Как сказочный принц…
Лиса знала: сказочные принцы, как и алые паруса, на соседней, насквозь знакомой и поэтому совершенно неинтересной улице — не водятся.
А потом они стояли и смотрели на прохладную воду притихшего моря и слушали тишину удивительно светлой ночи. Старый Каспий, чутко уловив их настроение, катил свои постепенно светлеющие волны почти без шума, с томным спокойствием.
Вскоре рассвет прогнал упрямый предутренний туман, незаметно рассеявшийся в первых солнечных лучах и выпавший алмазной росой на траву и прибрежный песок, на покрытые мелкой пылью листья деревьев. Кончилась ночь, впитавшая столько надежд и впечатлений, принесшая столько радости. Спрятались прекрасные, подмигивающие только им одним звёздочки… Медленно поднималось солнце. Оно ещё не слепило глаза и было совсем нежаркое, приветливое. Но вскоре набравшие силу лучи ударили по воде, и она вспыхнула разом и до самого горизонта засверкала переливчатой рябью расплавленного серебра. Наступившее утро было тихим и прохладным, словно дуновение лёгкого ветерка… Лишь тонкие ветви ив, словно бриллиантами усыпанные подсвеченными солнечными лучами мелкими капельками росы, перечёркивали наполненный розовым свечением утренний воздух. Красота!..
Ослеплённая их сиянием Лиса прикрыла ладошкой не выдержавшие такой роскоши глаза и оглянулась. Державшая её букет мама тут же успокаивающе помахала ладошкой.
Она всё это время шла рядом, чуть приотстав — не хотела им мешать, а, может, просто немного робела или стеснялась. Когда все останавливались, мама стояла тихо, чуть в стороне, боясь ненароком нарушить происходящее на её глазах таинство.
Когда всходящее солнце, наконец,
Мама же, невпопад с общим настроением, вдруг заплакала, и Лиса, очнувшись, тут же бросилась к ней, встревоженная и взволнованная, посмотрела внимательно и чутко, и, расчувствовавшись, сама едва не обронила слезу. Саша стоял чуть поодаль, донельзя смущённый, не решаясь подойти к ним. И она, зардевшись оттого, что позабыла о маме на всю ночь, к нему, к своему Саше, уже не вернулась. Только кивнула издали, и улыбнулась, а затем молча пошла с мамой, крепко взяв её под руку. На душе было легко и грустно. Грустно от завершения знакомого и вполне внятного жизненного этапа и немного тревожно от неопределённости этапа нового, в котором предстоит жить. Жить вполне самостоятельной взрослой жизнью, про которую ей, вчерашней старшекласснице, известно всё и, вместе с тем, ничего не известно. А неизвестность не может не тревожить.
— Мамочка, а он мне будет звонить?.. — спросила Лиса и, словно не зная ответа и потому опасаясь его услышать, спрятала счастливые глаза.
— Думаю, будет, — ответила мама и рассмеялась.
За несколько кварталов от дома Лиса почувствовала как устали сбитые за ночь ноги. Она разулась и пошла босиком, легкомысленно размахивая подцепленными за тоненькие ремешки лёгкими туфельками. Разгоряченные стопы тут же почувствовали коварную шероховатость асфальта и упрямую твёрдость прячущихся в нём мелких камушков, но эмоции брали верх, и эти неприятные, но совершенно второстепенные ощущения отодвинулись куда-то очень далеко. Настолько далеко, что Лиса тут же о них забыла.
— …Мамочка, а я сегодня видела Полярную звезду… А ещё — Малую и Большую Медведиц… — сообщила она и на всякий случай зажмурила хитрые глаза.
— Вот те раз! Да этих «Медведиц» я тебя ещё в детстве научила различать… Разве не помнишь? — удивилась мама.
— Помню!.. Но говорю же тебе — сегодня я их у-ви-де-ла… Словно ВПЕРВЫЕ!!! Мне их САША показал. Оказывается, я на них уже много лет не обращала внимания. НИКАКОГО ВНИМАНИЯ. Представляешь?
— Представляю, — усмехнулась мама.
Потом, до самого дома, они шли молча, лишь изредка переглядываясь и заговорщицки улыбаясь. Судьба умеет дорожить такими моментами. Она ценит их, не забывая подчеркнуть своё удовлетворение якобы «случайными», но от этого не менее приятными, знаковыми совпадениями. Поэтому ни Лиса, ни её мама не удивились, когда, уже во дворе, в чьём-то чужом открытом окне вдруг щёлкнул включившийся динамик, просыпаясь, опробовал голос шорохом опущенной на виниловую пластинку иглы, и из него хлынуло, трогательно и очень славно:
«Вальс над землей плывет, Добрый, как друг, и белый, как снег. Может быть, этот вальс Нам предстоит запомнить навек…»Вальс…
Лиса тут же подхватила зазвучавшие в утренней тишине слова и принялась напевать, кружась под такую знакомую мелодию…
— Вот же стрекоза! И откуда только силы берутся? — бурчала мама, качая головой и пряча в уголках губ всепонимающую улыбку.