Лишний свиток
Шрифт:
— Уж найду кому являться, если что, — буркнул я.
— Так, приходишь, варишь разные зелья. Задаёшь вопросы, слушаешь, что я рассказываю, — начал составлять «план занятий» мастер. — Заканчивать будем поздно! Можем и утром.
— А когда вы спите? — заинтересовался я. — Днём?
— В шестой день недели.
— Эээ…и всё? — немножко окосел я.
— Да. Гыгыгы, какая у тебя потешная рожа! Алхимия это, — глумился орк.
— Понял, — понял я.
— Дальше, глава Танусея тобой занимается… Ну и пи…дуй к ней за книгами, я тебе своих не дам!
— Вот жлобяра!
— Но список напишу, — зачирикал он пёрышком.
—
— Вот-вот, — ехидно оскалил десяток клычищ Фан, протягивая бумаженцию.
— Тонизирующего дашь? — уточнил я, прибирая список.
— Сутки? Двое? Больше — индивидуально творить, — озвучил орчина.
— Да чтоб часа два-три спать, бодрым и без последствий, — озвучил я, желающий зелье исключительно в силу кучи дел завтра и позднего времени.
— Этой херни… — задумчиво озвучил Фан, взял какую-то склянку, разбодяжил в алхимической кастрюле один к десяти (надеюсь, что водой), разлил по простым пузырькам и со звоном катанул ко мне, — не жалко, — озвучил он, причём между взятием склянки и «нежалком» прошло не больше минуты. — Дрейк.
— Так «не жалко» или дрейк? — уточнил любознательный я, прикарманивая склянки.
— Дрейк — разве ж это жалко? — пожал плечами орчина.
— Ну, аргумент, — признал я, отрывая от сердца монетку, очень стараясь о ней жлобски жалеть.
Но пожалеть толком не вышло, да и хрен с ним. Фан, осыпаный дрейком, алчно поликовал, да и послал меня нахрен. Я же нахрен не пошёл, а задумчиво потопал домой. Время было позднее, ночь глухая, прямо скажем. Даже на входе в Гильдию не торчало норда, а светилось видимое в магическом зрении оповещающее-проверяющее заклинание. Мою брошку оно проверило, алярм не подняла, а я потопал к себе по улицам ночной Балморы. На этот раз с головой не наперевес, но думой тяжкой удручённый.
Дума же у меня была… вот сюрприз-то, связанная с доставшими меня хуже горькой редькой рабынями. Точнее — не самими этими полезными в хозяйстве и быту аксессуарами. С этим я худо-бедно смирился, аргументы и сам для себя нашёл, да и от Анаса принял. Да и с местом закупки этих причиндалов вопросов не было: Дрес, Великий Дом, «лёгший» под Хаалу, имел вполне себе торговый центр с такими полезными данмеру персонажами.
Меня волновал момент с мертвечиной, точнее, с его просто маниакальной навязчивостью в этом вопросе. Что-то можно спустить на шутку, что-то — на реальное желание. Но он же мне мозг выел этими рабынями!
При том, считать Анаса идиотом не выходит, хоть хочется иногда. Он, блин, паразит такой, четырёх данмеров вырастил, причём одного так — что тот моим прямым предком стал. Ну и вообще — не дурак некрохрыч, вредная сволочь, временами, но совсем не дурак, опытный и умный данмер, пусть и дохлый.
И вот этот «опытный и умный» меня натурально задолбал и выбешивает. Соответственно, возникает вопрос — а на хуа? Отвратить меня от покупки? Я бы сказал, что «да». Вот только не складывается пазл: то, что мертвечина получает через меня удовольствие — практически достоверный факт. Он хочет, чтоб я вкусно жрал, приятно трахался и всё такое, ему это в удовольствие. Причём, он сам меня готов ограничить, не только из-за «жизнь рода», но и банального разумного эгоизма. Если я предамся безудержному гедонизму — то вскоре сдохну, либо сам, либо по своей дури.
В общем, валялся я в койке, пытаясь решить это головоломку. Не слишком важную вообще, но довольно интересную.
И ещё надо бы будильником озаботиться. И последние воспоминания — скрыть. Поработал я с воспоминаниями, закинулся зельями…
И проснулся от ОЧЕНЬ назойливого душевного теребления. Вот, блин и будильник, мысленно поприветствовал я сумерки за окном. Вздохнул, призвал Анаса.
— Рарил… — взволнованно выдал мертвечина.
— Не волнуйся и не дёргайся. Я на рынок Дрес, за рабынями. Куплю, опробую, поговорим.
— А что… — начал было некрохрыч, но я его развеял.
Разберёмся, проверим. А пару-тройку часов, часть из которых я буду так любезным его сердцу сексом трахаться — потерпит. Что радует — его наука действительно работает. И часть воспоминаний я успешно скрываю. Это ему большой плюс в карму, чакру и прочие призрачные причиндалы за то, что научил. И очередная весомая гиря подозрений о «злобном некрохрыче, желающием сотворить (длинной список гадостей и сволочизмов) с лопоухим Рарилом» со звоном упала. Что и хорошо, довольно заключил я, занимаясь всякими утренними пожрать-побриться.
И одновременно с рассветом потопал в торговый центр с живым товаром. Тоже, блин, думая — всё же определённый кулюторный код надо мной довлел. И сам факт разумного как собственности умом я понимал. Причины, резоны, плюсы-минусы. А вот самому становиться доном Педрой выходило несколько… некомфортно, прямо скажем. Но я данмер волевой, сволочной и вообще — справлюсь…
— Дери вас даэдра, психи долбанные!!! — вежливо высказался я, когда мне перед носом с грохотом разлетающихся в стороны осколков камней мостовой йопнулись три фигуры.
Разряды забегали по правой стороне на рефлексе, левая рука отошла назад, формируя Астральный Клинок, поглаживая кинжал. Так запущу, что мало никому не покажется, если что.
— Дом Хаалу, — небрежно бросила центральная фигура в даэдраических, кроваво-чёрных, перекорёженных и шипастых доспехах.
Эти сволочи чуть не прибили, и… даже не обратили внимания. Эта орясина бросила своё «дом Хаалу» небрежно так, через плечо. Две фигуры, в мантии и коже, вообще не повернулись в мою сторону! Приключенцы, мать их! Ну нашло их приключалово приключений, начал звереть я, начиная видеть магию, готовясь к призыву Анаса.
Вокруг в магическом зрении сплетались потоки магии, узоры даэдрика горели вокруг рук и перед глазами, и какая-то злая радость поднималась из недр меня. Я даже притормозил на долю секунды, но потом искренне возмутился — какие-то хамы неприличные тут выпендриваются, а мне самоконтролировать?! Да щазз! Сами напросились, но смертью убивать не буду, резонно рассудил я.
Приведение себя в «боевой режим» и краткий миг самокопаний заняли меньше секунды, эхо от «у» ещё не затихло. Кстати, не орясина. Обычный данмер, просто даэдраический доспех с шипами создавал ощущение огромности и опасности.