Лишний
Шрифт:
—Женщина, я приказывать, ты слушать и делать. Я ловить, сажать, выпускать.
Зита с ужасом вслушивалась в мои корявые слова и сжималась, стараясь стать как можно меньше. Она выпустила руку сына и упала на колени.
Шейна Зита отвязала от столба не сразу, сначала разделала меньший кусок оленьей туши и с помощью пришедшей Лизы отмыла и перетаскала получившиеся куски на ледник. Мясо припахивало чуть-чуть, самую малость, собственно только с верху. Провозились почти час, но хозяин не появлялся и Зита решила—можно, мужик наверняка уже дрыхнет насосавшись браги, по крайней мере, Григ бы уже давно добрался до заначки…
—Плеть.
—Ты отпускать Шейн сама. Плохо. Много плохо. Первый раз пять удар. Снова отпускать смерть.
Тяжелый взгляд темных глаз уперся в Зиту, поэтому Шейн никак не ожидавший сильного толчка рукояткой плети, схватился за нее от испуга. Жесткая ладонь ухватила его за плечо и швырнула к стоящей на коленях матери. Женщина принялась покорно развязывать завязки платья.
—Пять ударов. Сейчас. Сильно.
“Давай, гаденыш, правильно себя поведешь, оставлю хутор тебе, если с Григом так и не найдем общий язык. Пограблю конечно, не без этого, но лет за десять сможешь стать вполне справным хозяином. Разбойников и сборщиков налогов тут похоже и не водится, какой-то заповедник, право. Хотя, прибыль с таких хуторов невелика, большевики, в свое время, даже с помощью продотрядов много не выколотили. Проще купцов взять за кадык, не хлебом единым жив человек, а значит все равно поедет на ярмарку…”
Отвлеченные мысли вяло ворочались в голове словно отторгая меня от происходящего. Как при замедленной съемке поднялась рука с плетью, взметнулся и тут же оборвался полный боли крик женщины, перейдя в хрип.
Шейн старался во всю. Я смотрел и медленно охреневал от столь горячего проявления сыновьей привязанности, любящий сын даже не дал снять платье. Кровь быстро пропитывала рассеченную материю. Похоже, гаденыш окончательно уяснил, чьи в лесу шишки и демонстрирует полную лояльность, вот только спиной к нему поворачиваться… опасно для здоровья.
—Все, господин,—голос, полный готовности служить, оборвал глубокомысленные рассуждения. Слегка испуганный, но довольный собственной исполнительностью, Шейн пнул ногой опершуюся на руки Зиту и та, вскрикнув, завалилась на бок. Я не сразу заметил, что парень протягивает плеть, очень нерешительно, даже неохотно протягивает.
“Боится? Конечно боится, но не на столько же. Хм… плеть символ власти и этот достойный наследник кулака-мироеда видать совсем не прочь слегка повысить свой статус. Хрен те по всей морде. Только местного варианта представителя золотой молодежи мне не хватало. Уж ты точно будешь самым последним кому я эту плеть доверю.”
—Работать.
Лиза тут же опустилась на колени и вновь занялась куском оленьей туши, что я притащил утром, а мне пришлось заняться Шейном, Отобрал плеть и толчком в плечо погнал со двора. Мы довольно быстро оказались на огородах прямо за центральной частью жилого дома около черного хода. По дороге я заглянул в сарай и прихватил деревянную лопату с оковкой по лопасти и всунул ее Шейну в руки.
—Ты баран. Портить платье сейчас плохо. Много плохо,—я отошел от заднего крыльца на три шага и отмерил на земле шагами прямоугольник примерно полтора на три метра.
—Копать так,—показал на отметки, а потом ткнул его в лоб,—Копать быстро. Всегда я думать, ты делать.
20.05.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День
“Чужак словно с цепи сорвался. Конечно отец бы уже давно спустил мне шкуру за испорченное платье. Все из-за этой коровы. Сыночек, сыночек… Идиотка как и все бабы, испугалась, что Рьянга за задницу схватит. Совсем чуть-чуть времени не хватило.”
Шейн махал лопатой изо всех сил. Хотя пацан и храбрился, непонятный разговор с новым хозяином изрядно его напугал, особенно тычок в лоб. За недолгое общение Шейн проникся безжалостной жестокостью Чужака и сейчас готов был поверить, что копает собственную могилу, правда успокаивал явно избыточный размер заказанной ямы…
*
Зита натаскала воды в огромный кухонный котел и принялась помогать Лизе. Плечи саднило, она спустила платье до пояса и перетянула грудь лизиным фартуком, что нашла на кухне. Под ярким и теплым весенним солнцем ссадины от плети начали подсыхать. На сына женщина зла не держала. Четырнадцать лет, старший сын-наследник, детство закончилось. Хозяин не должен прятаться за мамкиной юбкой. Да и за дело получила—шустрей нужно поворачиваться. Глядишь и успели бы мужиков выпустить. Все Лизка—змея подколодная. Вполне ведь могла успеть открыть погреб, пока Зита возилась у коновязи. Не съела бы ее Рьянга, подумаешь, хватила бы за задницу…
*
Рина привычно рыхлила грядку деревянной тяпкой. Аккуратно, умело, быстро. Впереди нее маячила только согнутая спина сестры хозяйки хутора Гретты. Но за этой здоровой лошадью все равно не угнаться. Хотелось жрать. Время почти обед, но варевом даже не пахло. На завтрак—ломоть хлеба и вчерашняя пустая каша, еще неделю назад такую бы отдали собакам и свиньям, но хозяин—Григ пятый день пьет и гоняет маму Лизу с мамой Зитой. Раньше мама Гретта встревала и совестила брата, но пять месяцев назад, после страшной драки старших, хозяин завалил ее на сеновале вместе с Лизой и теперь сестренка помалкивает, ублажает братца по-тихому и никуда не лезет. А папашке бошку на бабах совсем заклинило, уже и ее и Шадди за задницу хватает. В этом году если не продаст, точно оприходует обеих, а то и вместе с Радкой, козел озабоченный. Так страшно сегодня было, когда в погребе Чужак ее с мужиками запер…
*
Лиза подкладывала дрова в плиту и мешала густое варево в огромном котле. Медное чудовище было так велико, что его почти никогда не снимали с плиты, только для мытья раз-два в полгода. Когда они с Лизой хорошенько промыли самое прихваченное мясо и уже начали складывать его в котел, приперся Чужак, ухватил лежащий на камнях последний кусок мяса, понюхал, злобно рыкнул и с криком: “Плохо мясо, очень плохо!”, швырнул кусок в Лизу! Ту чуть не снесло с невысокой скамейки. Потом хозяин сам заскочил на скамейку и сунул нос в котел вместе с руками.