Лишний
Шрифт:
—Один чистый платье сыр. Только сыр. Один чистый платье молоко. Только молоко. После улица душ. Ходить только Лиза. Спрашивать много. Думать много. Плетка мало. Думать мало. Плетка много.
Зита едва успела подхватить влетевшую в ее объятия повариху, автоматически обняла ее и прижала к себе. В голове было настолько пусто, что казалось, гуляло эхо шагов удалявшегося хозяина. Внезапно затрепыхалась пытаясь освободиться Лиза и Зита ослабила объятия.
—Застукал тебя?
—Угу, мне показалось, он еще на улице унюхал как я голову разрезала.
—И-и-и…
—Ну-у-у…
И тут они засмеялись, точнее заржали, зажимая ладонями рот, почти беззвучно, давясь, но не имея сил остановиться.
*
Гретта
Усевшись, Гретта осмотрелась. В прохладном сумраке амбара, кроме нее и маленькой Лизоньки никого не было.
—Мама Гретта, мама Зита велела тебе лежать до обеда.
—А где все, Лизонька?
—Работают. Только Григ час назад прибежал, молоко принес, даже не подождал, воображала. Подумаешь, рубашка и штаны новые! Зато голова лысая как коленка,—девочка чуть обиженно засмеялась.
Молоко! Они его пили украдкой, не чаще раза в месяц.
—Малыш, ты хочешь молока?—спохватилась Гретта.
—Очень, но мама Зита пообещала по пять розг за каждый глоточек,—Лиза тяжело вздохнула и с надеждой посмотрела на женщину.
—Нельзя огорчать маму Зиту, а она очень расстроится, если пострадает твоя попа.
Похоже детеныш нахлюпалась уже выше носа и Зита просто боится за ее желудок.
—Найди маму Зиту и попроси придти, когда она сможет.
Девчушка послушно кивнула и умчалась.
Зита пришла одна, почти через час, перед самым обедом. Она принесла глубокую плошку густой похлебки с мелко накрошенными кусочками мяса и вместо каши большущий ломоть вчерашнего хлеба с лежащими поверх тоненькими кусочками сыра. Гретта ухватила сыр и поднеся к носу жадно втянула его запах. Зита засмеялась:
—Ешь, больнуша, мало будет, еще принесу.
И встретив взгляд, жгущий дикой надеждой, закивала:
—О, этот поганец сейчас б-о-о-о-льшой человечек! Личный посыльный хозяина! Правда лысый, как моя задница. Жаловался, что хозяин ему все волосы сбрил. И сверху и снизу. Да еще по голой заднице наподдал, когда это дите пищать вздумало. Правда рукой и всего два раза. Зато спит теперь на сеновале с хозяином. Нет, нет, просто спит. На своем тюфяке и под своим одеялом. Еще они вместе с хозяином рубашку со штанами выбрали. Важный, сил нет. Хозяин сказал… Хозяин велел… Я хозяина говорить учу… Так бы и врезала по тощей заднице.
Гретта бессильно сползла на тюфяк. Странно, но так захотелось спать, что даже отступил голод. Она уже не слышала как Зита рассказывала что-то о Лизином залете и даже одуряющий запах мясной похлебки не мог отогнать легкий здоровый сон, вот только из-под опущенных век, холодя щеки, самовольно стекали медленные, крупные слезы.
Часть 2
Крепить рабовладельческое хозяйство передовыми методами.
Глава 1
Новый русский на Аренге. Охота, баня, девки…
1.06.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий
””Лето, ах лето, лето звездное будь со мной.” Где ты, Пугачиха, попсанутая наша королиха. Даровала, же природа голос не пойми кому. Пила, курила и пела. Первые два умения сохранила, а вот голос-то того, тю-тю. Терпеть не могу попсу, а вот вспомнилась песенка и хоть плачь, правда, скажем честно, песня в отличие от певицы полна не только таланта, но и добра с чистотой.
У нас первый день лета и хоть добра с чистотой маловато, жизнь продолжается.”
До добра еще далеко, да еще по семь колдобин на версту, но в борьбе за чистоту Алекс вышел на важнейший стратегический рубеж. Готова каменка, самая сложная часть русской бани. Алекс не раз читал, что бани и избы топили по черному для дезинфекции и борьбы с братьями нашими постельными и прочими тараканами. “Могет быть могет быть”, но вот дороговизна хорошего кирпича и сложность работы печника, причина, на взгляд попаданца, куда более веская. Владея сей профессией на уровне “не знаю, не пробовал”, но имея некую тень толики знаний благодаря художественной литературе и интернету, Алекс применил старый, но так и не посрамленный постулат—”терпение и труд, все перетрут”, в весьма и весьма расширенном варианте, то есть месили глину, искали и таскали булыжники все старшие пацаны. Вопросы, возмущения? Вы, господа где? Тут средневековье с феодализмом, замешанном на рабовладении. Хозяин сказал… Рабу достаточно. Может на Земле во времена Рима и Эллады рабы и были тупы да ленивы, но на Аренге, на Овечьем хуторе они все делали с любопытством и исключительно по команде бегом. С кирпичами оказалось намного сложнее, и чуток покумекав, юный печник сложил печку из булыжника, скрепленного глиняным раствором. Алекс не сомневался, сие супер произведение придется не раз ремонтировать, а если не кокетничать, то просто переделывать, но сейчас печь грела распространяя сухое тепло и пламя гудело, довольно пожирая дрова. Даже дым шел строго в предназначенное отверстие. Григ за неделю выколотил хоть и кривоватый, но не протекающий медный бак литров на двести-двести пятьдесят с квадратной трубой в центре, и даже присобачил к нему сделанные ранее вентили. Этакий самовар инвалид-переросток.
Монтаж, доделки и прочее, прочее, прочее заняли еще три долгих дня и вот утром первого летнего дня Алекс сидел прямо на полу раздевалки новой бани. Пятистенок двенадцать на шесть метров. Бревна на стенах длинные, ровные, очень похожие на земную сосну, только смола светлая-светлая.
“Хорошо, восемнадцати метровая избушка оказалась слишком хлипкая. Начал бы опять клетушки кроить. Хрен вам, нажились в хрущебах. Мой хутор, что хочу, то ворочу. Я скорее один из домов в прачечную переделаю. Пока лето, на улице постирают, а через месяцок кое-что добавим, кое-что переделаем и свершим еще одну стройку века.”
Чужак откинулся на дощатую перегородку отделяющую сени-раздевалку от гораздо более просторного предбанника. Полтора на пять метров, зато есть большой встроенный шкаф для всяких всякостей и на входе двойные двери тамбура. Для важных гостей вдоль перегородки четыре небольших шкафчика, остальная мелочь обойдется вешалками на противоположной стене над узкими пристенными лавками. Тесновато, но снять верхнюю одежду вполне… Скрипнула входная уличная дверь и через мгновение в приоткрытую внутреннюю дверь вснулась мордочка малыша Едека:
—Хозяин?
—Вползай, малыш…
Пацан на четвереньках, быстро перебирая конечностями, подобрался к хозяину.
—Ну ты еще бы ползком…
—Сам сказал…—пацан обиженно засопел. Алекс засмеялся и взъерошил малышу волосы:
—Бла, бла, бла, Не придуривайся.
—Дуривайся, дуривайся, а страдать-то моей заднице… ты то скажешь, что говорить плохо учу—но долго обижаться Едек не мог, тем более у него очень важное дело:
—Хозяин, там мама Лиза боится к тебе подойти.
Уловив вопросительный взгляд заспешил: