Лишний
Шрифт:
Там, довольно близкий знакомец как-то по пьяни хвастаясь охотничьими подвигами, долго “пел” о противостоянии зверя и человека, об адреналине и упоении схватки. Врал похоже. Адреналин, конечно, аж в уши захлестывает и несло меня во время драки, вот только за спиной была соплюха, до и стадо я бы просто так не отдал. Не из жадности, просто моему хутору голодно будет без этих тупых телок и задиристого бычка. А вот оленей валил как на работе, спокойно и обстоятельно. Какое уж тут упоение битвой…
Тело уже успокоилось, да и сожранное мясо желудок переработал. Трансформировался легко, просто перетек из волколака в человека. Сладко потянулся и натянув вытащенные
Четыре дня назад
Гретта вернулась вчера очень поздно вечером. Тяжелая телега с десятком волчьих туш миновала ворота в полной темноте. Все население хутора от двенадцати лет при неверном свете факелов сдирали шкуры и оттаскивали туши на ледник. Только Шейн прихватив лук залез на сторожевую башенку. Зита пыталась с ним поговорить, но нарвалась на ругань и отстала.
—Совсем с ума съехал щенок,—Зита не могла успокоиться. Вместе с Греттой она тащила мясо на ледник. Тяжелая туша шлепнулась поверх таких же, принесенных ранее. Гретта вытерла лоб и ответила:
—Он уже похоронил хозяина.
—Не знаю, мужиков бы уже выпустил?
—Зачем ему? Он сейчас главный. Будут сидеть, пока Рьянга не вернется или пока с голоду не сдохнут. Под охраной этой зверюги он их сможет на работы тягать, хоть и по одному. А нам тоже нет резона их выпускать.
—Отродье Григово, волчонок под стать папаше, только трусливый.
—Григ тоже не больно смелый. Даром, что бугай здоровый.
А перед обедом на вышке радостно заорал Шейн. Рьянга неслась к хутору во весь опор. Одна. Влетев в ворота, она с ходу, даже не обратив внимания на плошки с едой и водой кинулась к Зите. Подскочивший к ним Шейн едва успел увернуться от щелкнувших зубов. А вот на Зиту, что обхватила зверюгу пытаясь ее успокоить, та даже не рыкнула, наоборот, неожиданно мазнула ей по носу огромным языком, удивленная женщина ухватила собаку за ошейник и неожиданно наткнулась рукой на жесткий вкладыш. На небольшом куске бересты удалось разобрать рисунок. Лошадь, телега, упряжь. Никогда еще на хуторе не запрягали так быстро. Шейн уже не лез, псина ничьих команд не слушала, пропустила их мимо ушей и лишь рычала при попытках Шейна приблизиться.
Гретта безжалостно погоняла лошадь нахлестывая словно на призовых гонках, а про себя молила Богиню, чтоб раненый Чужак не истек кровью и смог ее дождаться. До опушки леса телега скорой помощи домчалась за какой-то час. Лошадь тяжело водила боками. Гретта уже давно соскочила с телеги и бежала рядом, но скотинке все равно требовался отдых и скрипнув зубами, женщина повела ее шагом по старой дороге вслед за собакой. До берега реки спасательная команда добиралась часа четыре. Гретта с ужасом смотрела на залитую кровью поляну и свежеобглоданные кости. Солнце уже давно перешло зенит и тени деревьев накрыли прибрежную плешь. Недвижное окровавленное тело хозяина под кустом рабыня увидела не сразу, а углядев, от горя чуть не рухнула на камни водопоя. Заржала лошадь и опомнившаяся женщина бросилась к кустам.
Алекс проснулся, когда его тушку кто-то принялся неаккуратно кантовать, переворачивая на спину. Женские, но крепкие ладошки быстро ощупали тело сверху и принялись теребить ремень штанов.
—А ты душ принимала прежде чем хозяина лапать, чудо озабоченное?
Женщина вскинула голову и Алекс узнал свою Гретту.
Услышав голос хозяина, рабыня вскинулась от радости и тут же похолодела. Она посмела прикоснуться к хозяину без разрешения! Прикоснулась?! Щупала словно свиную тушу. Хорошо, если Чужак ее просто выпорет, за такое своеволие рабыня вполне могла лишиться рук, а под горячке или под плохое настроение и на колу сдохнуть. Впервые Гретте показалось, что легкий медный ошейник давит горло тисками и не дает дышать, все же несмотря на полное бесправие, жена, дочь или сестра оставались членами семьи, мужчины калечили и убивали их очень редко. Зашибить по пьяни, а то и просто случайно, даже забить до смерти, случалось, но убить специально…
—Молчим, значит?
Гретта упала на колени и приникла к земле. Алекс наконец-то проснулся окончательно и до него дошло, что его шуточки для Гретты совсем и не шуточки. Натягивать привычную маску средневековой сволочи не хотелось. Анастап… надоела она ему очень, расслабился в лесу наедине с верной Рьянгой… блин.
—Вставай, чудушко мое, что случилось?—Алекс уселся и осторожно обняв Гретту за плечи, легко ее приподнял и слегка прижав к себе, легонечко встряхнул. И… Гретта разревелась. Немолодая, сорокалетняя баба уткнулась ему в плечо и ревела всхлипывая словно обиженный ребенок.
—Хорош реветь говорю, работать надо.
Работать. Это слово выдернуло женщину в реальность и она откачнувшись преданно уставилась на хозяина.
—Выпрягай лошадку, места кругалять тут маловато, да и не стоит весь водопой перепахивать.
Пока Гретта о чем-то воркуя отводила в сторону, на травку, уже отдышавшуюся лошадку, Алекс вцепился в оглобли, напрягся и неожиданно легко развернув телегу, дотолкал ее до воды.
—Ой, здорово,—раздался за спиной восторженно-удивленный шепот Гретты.
—Это не здорово, это мясушко, свежее и вкусное, но тяжелое, блин. Вымокнем до ушей пока вытащим да погрузим.
—Не страшно, хозяин, зато животы порадуются.
Алекс уцепился за задние ноги самой большой туши и рыча от напряжения, медленно попер спиной вперед, выволакивая ее на берег. За спиной прошлепали босые ноги и в реку залезла Гретта. Голышом. Упершись всем телом в оленью спину, она принялась толкать изо всех сил. Шока от наготы не приключилось. Алекс только усмехнулся. Вот так вот, рабыня, сестра прежнего хозяина, мчит сломя голову в степь, навстречу страшным тварям и кровожадным зверюгам спасать жестокого рабовладельца-самодура от которого жизни на хуторе совсем не стало. Превратил свободных хуторян в рабов, держит их словно скот в амбаре, мужиков в погребе запер, еще и работой изнуряет так, что кости трещат. Вот от чего можно шок словить. А что голышом перед мужиком, так это мелочи житейские. Одежка денег стоит и кровянить ее лишний раз не хозяйственно. Да, чай, и не просто мужик, а хозяин, которому только пальцами щелкнуть и одежка сама собой спрыгнет. Усмешка вновь скривила губы Алекса, почему-то он был уверен, что сие бытовое волшебство доставило бы удовольствия не только мужику, но и бесправной рабыне. Вот если бы еще не роскошные густые кудрявые заросли подмышками и внизу живота.
Выволокли тушу, Алекс прикидывая как ее затаскивать, обошел телегу и наткнулся на взгляд женщины:
—Чего смотрим, трясти нужно.
—Нужно шкуру прямо сейчас снимать.
И опять смотрит вопросительно.
“Ну ты дебил, твое хуторянство. Точно. Не просто дебил, а дебил-оборотень. Действительно, только трясти и способен. Да она лучше тебя с трофеями справится. А вот ты ей нафиг сдался, разве, что ножи подавать: “Скальпель, скальпель, огурец…” Еще и топор нужен. Была сестрой хозяина, могла без спроса железки таскать, а говорящему имуществу такое не по чину.”