Лишний
Шрифт:
Нужно было срочно приласкать псину и Алекс попытался встать, но мгновенно встрепенувшаяся Рина, обхватила шею хозяина и осторожно, но непреклонно повлекла его обратно на подушку. Алекс еще успел увидеть ехидный взгляд Рьянги, прежде чем голова утонула в подушке.
—Тихо, тихо, милый,—шепчущая обычную, в этом случае ерунду, Рина осторожно высвободила руки и прижала пациента к простыне.
—Ам,—хлопнул губами словно пытаясь откусить мелкой лекарше нос.
—Ой,—Рина испуганно отшатнулась. Неожиданно она отвернулась и скатилась с лежанки. Алекс подождал, но девчонка так и не появилась, а вместо этого послышались всхлипывания. Алекс соскочил с лежанки, удивился, как легко себя чувствует, подхватил свернувшуюся клубочком на полу девушку и прижал к себе. Рина несильно потрепыхалась, но руки подломились и она уронив голову куда-то в район его
Молодой, полный сил мужчина ходил по большой чистой комнате слабо освещенной мутным светом из затянутого оленьими пузырями окна. Ходил и по-идиотски улыбался, баюкая на руках маленькую взрослую девочку, слушал как она смешно шмыгая носом жаловалась на свою разнесчастную жизнь:
—Мамки бешеные бегают, Шадди заикнулась на обеде, что не солено, мама Лиза так зыркнула, мы чуть с лавки не слетели, а мама Гретта ложку бросила и бегом к конюшне… мама Зита за ней, а мама Лиза и про обед забыла. Рьянгу! за ошейник цапнула и туда же! Я думала, псина ее там же на ломтики распластает. Вдруг Рьянга разгавкалась, маму Гретту за подол схватила и к воротам… а Гера уже к ним бежит… Гера потом взвизгнула и за ворота. Вот… а потом они ушли, только мама Лиза осталась, а Гера с кобелями вокруг хутора носятся, никого не выпускают… Долго так, до самого вечера. А потом тебя и мужиков привезли… Мама Зита тебя помыла осторожно и здесь велела положить. Меня оставила присмотреть… А Рьянга никого не слушается больше, здесь сидит, не жрет ничего и меня не выпускает… маму Зиту тоже не пускает. Вот и сижу они все приносят-выносят… я все сидела… плакала чуть-чуть, а ты лежишь… спишь, а то глаза откроешь и не шевелишься… страшно… вчера на кровать присела, тебя обтереть, а ты сгреб, прижал к себе и не пускаешь… Я испугалась, плакала даже… а потом заснула.
Входную дверь поскребли. Алекс осторожно уложил притихшую Рину на кровать, прикрыл легким одеялом. Сам накинул простыню на манер тоги и устроился в ногах откинувшись на стену.
—Можно.
За дверью шумнуло и она слегка приоткрылась. В образовавшуюся щель втекла Зита, опускаясь на колени у самого порога. Босая, в легком платье, руки мнут платок, сдернутый с покрытой ершиком неотросших волос головы. Глазки долу и послушная до приторности рожа. Алекс вздохнул:
—Все-все, вижу, ты послушная и хорошая. Рассказывай, что там и как. Начни с Грига.
“Мне этот козел еще нужен. Хутор-то царь-батюшка-король-королевич, ампиратор наш нев… непобедимый жаловал этой семейке три ероя однако. Ну, а коль одной семьей живут, то все три пая в лапах этой тупой сволочи Грига. Вот ведь положение, он у меня в подвале, а толку… Где те бандитские девяностые.”
—Живой. Рукой пока не шевелит и сам слабее зайца, а так все хорошо. Гретта говорит, жар спал и рана чистая. Остальные совсем оклемались. Жрать только просят.
—Не сдохнут,—он внимательно посмотрел на Зиту и решил говорить прямо,—кто железяки мужикам подогнал, я знаю. Твой крысеныш жив, пока мужики живы и пока он на моих глазах. Я его на кол сажать не буду если что, в одной с ними могилке живьем закопаю.
Зита побелела, лицо превратилось в маску. Алекс помолчал и продолжил отрывисто и сухо:
—Цена ему грош, зато твоя повыше будет… Срок, до весенней ярмарки, край следующей осенней. Потом в наемники.
Зита вскинулась, но сказать ничего не успела.
—Цыц! Свободным уйдет и не голым. Им молодое мясо тоже нужно, но и на убой не пошлю, хотя стоило бы… Ты ему подробно все объясни. Даром хлеб жрать не дам, о себе пусть сам позаботится, такая сопля долго не живет и никому не нужна. Так… щит на ножках. Мне его жизнь… кроме тебя, кому он еще нужен. Мешать не буду, но своя башка не для красоты дана.
Разом постаревшая женщина подняла заплаканные глаза. Алекс встал и отошел к мутному окну. Он просто сбежал от этого взгляда.
—Сегодня и завтра обрить и вымыть до скрипа всех кроме старших мужиков. Отдрайте дома и устраивайтесь в боковых. Хватит амбарной жизни. Со мной в доме остаются Едек и Рина. С остальным разберетесь, но за грязь и ту живность, что в тюфяках или волосах живет пороть буду нещадно. Тебя первую. У Гретты с Лизой своих дел… а с тебя общий спрос.
Подошел, по привычке попытался запустить пальцы в шевелюру, но лишь скользнул по мягкому ежику. Зита внезапно обхватила его ноги, прижалась лицом, вжалась всем телом и лишь через десяток секунд уронив руки, подняла совершенно сухое серьезное лицо с красными глазами:
—Спасибо, хозяин.
Отвернулся.
—Ты там розги не экономь, но и имущество смотри не попорть, вдруг шкурки на ремни пускать придется. По мелочам меня не теребите, но и спрашивать, ежели что, не стесняйтесь.
Глава 4
Дела давно минувших дней,
Предания старины глубокой…
18.06.3003 год от Явления Богини.Рейнск.Вечер
Литар пошевелился в тяжелом удобном кресле. В огромном кабинете главы Хуторского края царил полумрак, время вечернее, а свечей он зажигать не велел. В приемной давно уже пустовал стол секретаря. Кроме господина Литара в трехэтажном, если не считать башенки с тревожным колоколом и смотровой площадкой, здании управы оставалась только охрана и только тяжелые шаги стражников обутых в грубые армейские сапог иногда нарушали тишину. Литар ухмыльнулся представив сколько и каких слов сказано сегодня кордегардии бравыми вояками. Еще бы, вместо задушевных бесед под кувшинчик кислого дешевого вина, они вынуждены бродить по пустому зданию изображая обход. Даже слегка юной красотке Ларе, подавальщице из ближайшего трактира, велено идти к дьяволу, так как старый козел никак не может оторвать задницу от кресла и убраться домой.
Литар если и был старым козлом, то в меру. И стражников этих он знал больше пятнадцати лет. Как же, герои-ополченцы последней войны. Той самой победоносной. Их величество Моран I, славный король славной страны Аренг, выполнил мечту своего великого отца и не только вышиб кочевников из Проклятого отрога, но и захватил огромный кусок лесостепи до самых Дальних гор.
Аренг и расположенная рядом с ним Марривия граничили со степью. Территорию обеих стран покрывали леса очень похожие на леса средней полосы России[28]. Большие массивы перемежались с открытыми долинами и все это покрывала сеть рек и речушек. Имелись и болота, и чистейшие провальные озера. Далеко не тайга, но в иной чащобе среднее войско заблудится и сгинет в болотах да буераках так, что и местный Сусанин без надобности. Жили в приграничье и герцогстве Эрньи настоящие Сусанины или, как в Московии, лишь по бумагам числились[29], не суть, но кочевники проникали вглубь страны на семь-девять конных переходов, грабили и жгли деревни, угоняли скот и людишек, неуспевших спрятаться в лесу. Во время необычно крупного набега охреневшие от безнаказанности степные волки попытались захватить и разграбить пару небольших городов. Вот тут то озверевший от такой наглости герцог д’Эрньи потешил ущемленное самолюбие.
Первый городок выросший на пересечении торговых путей и привыкший, что торговля нужна всем, орда взяла сходу. Занятые важнейшим делом-повышением собственного благосостояния, воротные стражи не заметили как из-за длинного купеческого обоза вынеслась первая сотня на невысоких мохноногих лошадях. Боя не было, два десятка увальней в рваных и протертых кожаных доспехах порубили саблями и посбивали стрелами со стен словно кегли. Городишко захватили и за несколько дней разграбили дочиста. Добыча оказалась велика, жадность узкоглазых еще больше и отправив полон, угнанный скот и обоз с награбленным под охраной половины орды в степь, вождь клана двинул с остальными храбрыми и непобедимыми воинами к небольшому, но богатому речному городу-порту.
И запуталась плеть об оглоблю.
Не раз дрессированная пиратами и прочим сбродом, городская стража смотрела не только в кошельки купцов и бродяг. Тяжелая кованная решетка рухнула разрубив двух всадников передовой сотни вместе с конями. Фокус не удался, старшина воротной стражи с лебедкой не заморачивался, ударом боевого топора он просто перерубил страховочную канатную вязку. Караван застрявший у ворот разграбили и порубили, но на этом успехи кончились. Три сотни городской стражи на серьезных, профессиональных вояк не тянули, но за высоким каменными стенами они удержались. В конце концов если десяток лучников стреляет со стены залпом по одной и той же цели, включается закон больших чисел и скорость вкупе с корявыми кожаными доспехами оказываются слабой защитой от бронебойных стрел, даже если наконечники сделаны из дерьмового железа. Пять тысяч кочевников четыре дня пытались штурмовать город. Сказать честно, особой опасности не было, легкая конница города штурмом не берет. Когда боевой пыл кочевников слегка пригас и в заднице вождя клана зашевелилась осторожность, было уже поздно. Три сотни тяжелой конницы и семь сотен легкой при двух тысячах тяжелой пехоты перекрыли долину и просто растерли гордых степных пастухов о каменные стены города.