Лишний
Шрифт:
Женщина машинально провела ладонью по короткому ежику неотросших волос, подняла голову и смущенно посмотрела на хозяина. Уверенность покинула ее.
Неловкое молчание прервала появившаяся со скворчащей сковородой Рина. Лиза ловко перехватила тяжелую сковородку и принялась раскладывать горячее мясо по тарелкам. Привычно орудуя лопаткой, она попыталась превозмочь непонятно почему навалившееся смущение. Ничего не понимающая Рина осторожно опустилась на скамью рядом с мужчиной и чуть поерзала, устраиваясь поудобнее. Алекс поразился, как естественно девчушка легонько, совсем чуть-чуть, прижалась к его боку.
“Всего несколько дней вместе,
Так, мысли явно растеклись не по тому древу, пора осаживать, иначе ни в какой лес я сегодня не пойду. Или пойду… но не один и Рьянга не считается.
Девочка страшно боится не потрафить, она вообще меня побаивается. Мальвина и Карабас Барабас, сцена первая, удаленная из сказки по этическим соображениям. Ну у нас-то не сказка. Как верно заметил мент Казанова: “Здесь вам не Чикаго. У нас пострашней будет.” Ну и не Италия, конечно, хотя иной раз полным Буратиной себя ощущаю.
Нет, у меня явный перетрах усугубленный предварительным глубоким недотрахом. Все-все, включаю голову…
Боится меня девочка, но самка, она и в Аренге самка, нашла самца, распробовала, оценила… и определила в защитники. Чего там голова маркует, телу пофиг.
—Брал?
—Брал.
—Понравилось?
—Да просто в восторге.
—Вот и защищай. Твоя теперь.”
Запал пропал. Прав Карлсон. Это все пустяки, дело житейское…
—Мне только об этих глупостях осталось переживать… Вернемся-ка к нашим коровам.
Странный звук, кухня и заморочки с загоном мгновенно вылетел из головы, а Лизу колыхнул отголосок сладкого ужаса и бесшабашной решимости, что захлестнули ее тогда, в коровнике, где она, стоя на коленях перед грозным Хозяином и Господином, мысленно воззвав к Богине-заступнице, глухо бухнула: “Ты должен…”.
—За бурную, но бестолковую возню с коровником и связанный с этим бардак, ты уже схлопотала. Выкинь из головы. С загоном все хорошо, памятку, чтоб спрашивать о важных вещах не забывала, я на твоей спинке попозже нарисую. Говорят, чем дольше ждешь, тем удовольствие слаще.—Алекс прервался, вынимая из-за пазухи свернутую рулоном выделанную кроличью шкурку,—Это тебе, чтоб про коровник легче и правильней думалось.
Рулончик шлепнулся на стол и тут же развернулся. Лиза опешила, на выбеленной коже чернел аккуратно нарисованный план хутора Овечий с пометками на незнакомом языке. Подобное женщина увидела первый раз в жизни и разглядывала с неподдельным восхищением. Вопросов не задала, просто ткнула пальцем в нарисованный возле линии новой стены, заменившей створку старых ворот, прямоугольник и требовательно уставилась на хозяина. Тот отреагировал не сразу, ну не ожидал дитятя развитой цивилизации подобной прыти от дочери хуторянина-овцевода. Откуда ему знать про смотровую вышку—любимое место детских игр на Речном, родном хуторе Лизы.
—Умничка,—вот теперь Алекс совсем не шутил, такая сообразительность его обрадовала,—этого сруба действительно пока нет, но будет, новую стену крепить надо. Все твое хозяйство рядом. Думай. Вот только не от людей, а от сена шагай. Да про волов не забудь, не вас же для вспашки запрягать.
Хмыкнул в ответ на заторможенный кивок погрузившейся в нирвану женщины и зашагал к воротам. В ответ на вопросительный писк Рины просто ткнул пальцем в кухню.
19.06.3003 от явления Богини.Загон на хуторе Овечий
Алекс подошел к будущему загону несколько минут назад. Вместе с Греттой он понаблюдал за шустрым молодняком. Похоже детки задолго до появления страшного хозяина узрели отсутствие на Гретте ошейника и врубились, что сегодняшняя мама совсем злая и нехорошая, а потому носились как угорелые. Они даже поговорили и решили, что разгрузочный день, без обеда, деткам только на пользу. И Гретта стояла рядом и совершенно спокойно говорила, смеялась и даже млела как кошка, когда Алекс ласково провел рукой по ее щечке. В принципе, он просто хотел оценить, как успела измениться ее кожа за прошедшее время, но… Короче, он действительно с удовольствием приласкал эту нахалку. Но стоило начать действительно важный разговор, ради которого он сюда шел, просто открыть рот, как Гретта мягко опустилась на колени. Все же жизнь—лучший учитель.
—Я на охоту. Загон закончите до ужина,—Алекс внимательно смотрел на Гретту.
Гретта сосредоточенно кивнула, в знак полного понимания.
—После окончания работ мужиков загонишь в погреб. Всех. Рэй уже достаточно оклемался, вон как с палкой шкандыбает. В амбар, на его место, на ту же цепь—Шейна, это нужно сделать прямо сейчас. Остальных на хутор. Ворота на закладной брус. Собак выпустишь за ворота. Всех. Они меня сами найдут. До моего возвращения, за частокол ни ногой!
Снова кивок, но сейчас Гретта медлит, не сводя с хозяина полный внимания взгляд. Алекс ждал и она решилась:
—Успеваем с трудом, мало ли, что…
“Ах ты, Гретточка, самый умный Стойкий Оловянный Солдатик. Спорить боишься, но и правду скрывать не хочешь.”
—Если не успеете, выпустишь только Рьянгу. Она к утру вернется. И завтра уж без мужиков обходитесь. Пока все хуторяне за частокол не вернуться собак не отпускай,—внимательно посмотрел на ее бедра и, уловив тень довольной улыбки, неожиданно жестко закончил,—У меня лишних рабов нет. Ушами не хлопай, излишней добротой не майся. Мне из погребных сидельцев живым один Григ нужен.
Повернулся и быстро зашагал к лесу. Он и так уже сказал лишнее. Хотя Гретте Алекс поверил. Умная. Хладнокровная. По-женски обстоятельная, по бабьи циничная и жестокая. Для нее Чужак—единственная опора и надежда на будущее. И не только свое, точнее не столько.
Странный, страшный, жестокий и… совершенно не похожий на других мужиков. Хотя… Рожа этой несносной малолетки аж светится от удовольствия. Захватил хутор, надел ошейники. Зачем? Зряшная потеря времени. Разграбить, выпытать места захоронок. Старших закопать, молодняк и прочую добычу сплавить купцам. Есть такие в Хуторском Крае. Они везде есть и такого зверя кинуть не посмеют. На все, про все—неделя. А он уже больше месяца тащит хутор, с ними возится. Странно… Но уже месяц Гретта вместо жалкого животного существования чуяла настоящую жизнь. Она и в степь, и на делянку рванула не просто от страха и безысходности, ее гнала жажда этой жизни. Та самая, что жгла ее в последние дни, что толкнула к ногам Чужака. А он дал надежду…