Лисица в борделе
Шрифт:
— Но на это ему понадобится разрешение жены. А госпожа Сесилия никогда не даст своего согласия, чтобы её муж купил… меня.
— Он подал на развод, — мрачно сказал Мерсер. — Прошение уже в королевской канцелярии. Насколько я знаю, Бринк сказал, что если жена не дает денег, то такая жена ему не нужна.
— Шерстинки рыжие! — изумилась я. — И куда девалась любовь? Ведь он так старался, чтобы отбить у вас невесту… А вы не желаете предложить госпоже Сесилии защиту? Ведь вы так долго мечтали о ней.
— Из двух шлюх выбирают ту, что красивее, — изрек генерал,
«Давно ли ты притащился ко мне пьяный, дроча на её образ, — мысленно сказала я ему. — Тебе нужна только я? Насколько? На месяц? На год? Или я перестану тебя интересовать в тот самый момент, когда ваша вражда с Бринком остынет, или найдется другая игрушка?».
— Мне нужна только ты, — говорил между тем Мерсер, накручивая мои волосы на свою ладонь и потихоньку заставляя меня наклониться к его члену. — Я убью Бринка, но ты ему не достанешься.
— Не надо никого убивать, — я уперлась ладонью в его колено. — Просто купите меня.
— Ты меня не слышишь? — вздохнул он. — Ни у кого нет таких денег, как у Бринка. Если он соберет всё…
— Ну и пусть себе собирает, — усмехнулась я, и генерал нахмурился, глядя на меня настороженно. — Если вы на всё готовы ради меня, я скажу, что нужно сделать.
— Говори, — произнёс он одними губами.
49
Следующим посетителем борделя (а вернее — посетительницей) оказалась, вполне ожидаемо, госпожа Сесилия. В этот раз она пришла одна, без компании лесорубов, и когда откинула вуаль, я увидела, что глаза у нее потускнели, а веки покраснели от слёз. Одета прекрасная госпожа была в черное траурное платье — как вдова, и что-то мне подсказывало, что сейчас её горе было гораздо глубже, чем горе любой вдовы. Сесилия лишилась того, что считала своим. Сидела на двух скамеечках стразу, а сейчас у этих скамеечек одновременно обломились ножки.
— Ты довольна, ведьма? — Сесилия Бринк сразу набросилась на меня с обвинениями. — Опозорила меня, разлучила с мужем, отобрала у меня любимого!.. Да! Я до сих пор люблю Фрэна! Всегда любила!
— Зачем же вышли за другого, если это такая любовь? — вежливо поинтересовалась я.
— Мы, женщины, не вольны в своей судьбе, — заявила она. — А ты… Я требую, чтобы ты рассказала Барту всю правду. Что это ты — шлюха, а не я. Что это ты визжала от удовольствия, забавляясь с двумя мужчинами одновременно. Иначе…
— А ты не забавлялась с двумя одновременно? — расхохоталась я, ничуть не напуганная её требованиями.
— Я?! — она пошла красными пятнами от негодования. — Я — порядочная и достойная женщина, мой отец…
— Да, ты не прыгала на их членах, но держала обоих на привязи, — продолжала я хохотать. — Забавлялась, обманывая одного и строя глазки другому! Да дай тебе волю, ты и на члены бы запрыгнула, только боялась. Ты ведь такая правильная!.. А сейчас тебе и бояться не надо — все знают, что Сесилия Бринк — самая лучшая шлюха в мире!
— Ты расскажешь моему мужу всю правду, — она пыталась грозить, но выглядело это жалко.
— С чего бы
— Он распродаёт всё своё имущество! — сорвалась она на визг. — Наше имущество! Потому что я — его жена, и я имею право…
— Замолчи, — велела я ей.
— Что?! — она изумленно захлопала глазами. — Ты как смеешь…
— Тише, — повторила я, понизив голов. — Встретимся завтра на рассвете в саду твоего дома. Там нас никто не услышит, а здесь — не место для разговоров. Тем более для такой достойной благородной дамы, как ты.
— С чего бы мне… — начала она, но я приложила палец к губам.
— Хотите, чтобы я рассказала правду вашему мужу — придёте.
Эти слова подействовали колдовским образом, и госпожа Сесилия удалилась, не сказав больше ни слова.
Утром, когда мой хозяин сладко похрапывал в обнимку с кошельком, с которым никогда не расставался, я обернулась собакой (да, да — сучкой, дорогой Тюнчик), и благополучно прибыла к дому Бринков.
Госпожа Сесилия ждала меня в саду, уныло бродя у фонтана. Я приняла человеческий облик, не забыв про синие глаза и родинку на правой щеке, и вышла из кустов женщине навстречу.
— Как ты пробралась сюда? — спросила Сесилия, не торопясь расставаться с высокомерием. — Барт везде поставил охрану… чтобы я не сбежала к любовникам… А всё из-за тебя!
— Не сердись, — я улыбнулась, отчего ей передёрнуло, как от лимона на язык. — Ты сама виновата. Ты — свободная женщина, решаешь за себя, а я всего лишь куртизанка. Мужчины приказывают — и я подчиняюсь.
— Ты — шлюха и обманщица, — заявила она, сжимая кулаки, но драться больше не лезла, вспоминая нашу последнюю потасовку. — Ты опозорила меня и украла моего мужа.
— Разве можно украсть мужчину без его желания? — возразила я, грустно приподняв брови. — А ты сама себя опозорила, когда начала бегать в бордель. По какой причине — уже неважно. Моя бы воля — я бы в публичный дом и носа не показала. Но мне больно видеть, как ты страдаешь. Я ведь тоже — женщина. К тому же — так на тебя похожая, по страной случайности… Судьба сыграла с нами шутку, верно? Мы так похожи, а судьбы такие разные… Или, наоборот, почти одинаковые?.. Мы обе — всего лишь игрушки в руках мужчин. Они клянутся нам в любви, пользуются нами, а потом выбрасывают, как ненужную вещь, когда появляется кто-то моложе и красивее…
Тут госпожа Сесилия не выдержала и расплакалась. Горько, зло, стесняясь этих слез. Она закрыла лицо руками, отворачиваясь от меня, но я ласково приобняла её за плечи и усадила на скамеечку, а сама села рядом.
— Ты хотела наказать меня, но наказала себя, — говорила я, поглаживая женщину по голове. — Но я не могу спокойно смотреть на твои страдания, у меня ведь не каменное сердце, поэтому готова помочь…
— Что ты можешь сделать? — спросила она, всхлипывая. — Даже если Барт узнает правду, он не простит мне, что я притащила к тебе двух мужчин. И не откажется от тебя. Он сам мне это говорил. Сказал, что теперь ты в его крови, и отказаться от тебя — значит, отказаться от жизни.