Листая страницы. Жизнь и творчество композиторов Корепановых
Шрифт:
И ему удалось и попасть на фронт, и повоевать, но – здесь же, где он служил. На Дальнем Востоке.
Но для начала немного истории: почему же, несмотря на тяжёлое положение на западном фронте в начале войны, советское командование держало на Дальнем Востоке большую и хорошо вооружённую армию и почему всё же объявило Японии войну (примечание Н. К.: историческая справка взята с сайта Министерства Обороны Российской Федерации).
Опасность войны СССР с Японией существовала со второй половины 1930-х годов. Летом 1938 года произошли столкновения на озере Хасан, а летом 1939 – сражение на Халхин-Голе. Чтобы быть во всеоружии, если Япония внезапно начнёт боевые действия, и был создан советский Дальневосточный фронт.
Впрочем,
Но тем не менее Япония не оставляла мысли об агрессии против СССР. В годы Великой Отечественной войны, когда Советский Союз сражался с гитлеровской Германией и её союзниками в Европе, Япония в нарушение пакта о нейтралитете вела подрывную деятельность против СССР, передавала в Берлин информацию об экономическом и военном потенциалах Дальнего Востока, Сибири и Урала, устраивала провокации на границах, препятствовала судоходству в нейтральных и советских территориальных водах. Наконец, в соответствии с планом «Кантокуэн» она вплотную придвинула к рубежам Советского Союза Квантунскую армию – мощную стратегическую группировку, готовую в любой момент вторгнуться на территорию СССР. Это вынуждало Государственный Комитет Обороны (ГКО) и Ставку Верховного Главнокомандования на протяжении 1941—1945 годов держать на Дальнем Востоке от 32 до 59 сухопутных и от 10 до 29 авиационных дивизий, а также до 6 дивизий и 4 бригад войск ПВО общей численностью свыше 1 млн человек.
К тому же и союзники СССР – США и Великобритания – к 1945 году уже более трёх лет вели войну с Японией и, хотя в ходе неё и достигли определённых успехов, но до окончательной победы над этим сильным противником было ещё далеко. Реально оценивая военно-стратегическую обстановку в регионе, правительства США и Великобритании сознавали, что борьба с Японией потребует ещё много сил, времени и, главное, жертв. И что без участия Советского Союза добиться в короткие сроки завершения Второй мировой войны не реально. Вот почему руководство Великобритании и, особенно, руководство США были заинтересованы в получении согласия СССР на вступление в войну на Дальнем Востоке.
СССР тоже не мог оставить за спиной сильного врага, как и держать постоянно там в боевой готовности армию. Таким образом, решение о войне с Японией было не внезапным, предпосылки к нему вызревали несколько лет. И 9 августа 1945 года начались военные действия против Японии.
К сожалению, ни писем, ни дневниковых записей о том, в каких военных действиях участвовал младший лейтенант Корепанов, не осталось, кроме одного маленького письма, написанного наспех:
«Итак – война, которую ждали уже несколько лет, началась. Наши войска вступили на территорию Японии и громят её укрепления. Дело теперь за нами. Постараемся не подкачать. Уж если не повоевали в Германии, то нужно хоть в Японии. Обо мне пока не беспокойтесь. Жив и здоров. Пишите почаще. Все свои занятия музыкой и литературой отставил в сторону. Некогда теперь заниматься ими.
Пишите мне, как вы живёте. Почаще пишите. Передайте привет дяде Грише, тёте Оле, тёте Лёле, дяде Степану, тёте Нюре, Валентине Петровне, Константину Сергеевичу и Люсе. Заверьте всех от моего имени, что мы постараемся закончить войну победно в наикратчайший срок и разгромить ненавистного врага так, чтобы он никогда уже больше не поднялся.
Ну, пока крепко жму руку, целую всех. Жду ваших писем. С приветом, Герман. 10.08.45 г.»
Не до дневников, видимо, было начальнику бригадной артиллерийско-оружейной
Зато в сентябре 1945 года он пишет матери следующее письмо:
«Сегодня опять получил от вас два письма. В первом вы пишете, что получили мои письма от второго и десятого августа, а во втором поздравляете с победой. Да, война кончилась. Кончилась молниеносно и, опять-таки, победа на нашей стороне. И не может быть, никогда не может быть праздника на улице врага, если встал он на нашей дороге: пусть заранее смазывает пятки и готовит чернила для подписания акта о безоговорочной капитуляции. Мы прошли по Маньчжурии, прошли по Корее. Русский говор, советские песни прозвучали там, где не ожидали их услышать. И каждый встречает это по-своему. Буржуа из прекрасных каменных домов кисло смотрят. Бедняки из хибарок – радостными возгласами. Китайцы кричат: „Шанго! Шанго!“. Корейцы кричат: „Ура!“ И те и другие поднимают кверху большой палец правой руки. Города красивые, но всё-таки хуже наших городов. Окраины, эти вонючие клоаки с тысячами жалких и грязных хибарок, ужасны. У нас скот живёт лучше, чем здешние бедняки. Я уже кушал и арбузы, и яблоки, и дыни. <…> Сейчас отдыхаем. Живу хорошо, на здоровье не жалуюсь. Ну, пока. Крепко жму ваши руки. Целую. С приветом Герман».
В Корее он прослужил до марта 1947 года. И вот там и случилось удивительное событие, навсегда перевернувшее его жизнь.
Вышло так, что полковому оркестру понадобился дирижёр. И начальство, узнав, что Герман разбирается в нотах и даже сочиняет небольшие пьесы для этого оркестра, назначило его капельмейстером музыкального взвода. Герман Афанасьевич попытался отказаться, мотивируя это тем, что он не умеет дирижировать, но… в армии нет слов «не хочу» и «не могу». Приказали – выполняй! И пришлось ему заняться новым, абсолютно незнакомым ему делом.
Сохранился рапорт младшего лейтенанта Корепанова Начальнику штаба 72-го Краснознамённого механизированного полка майору Титову от 10.01.1946 года:
«Довожу до Вашего сведения о том, что, согласно Вашему приказу о назначении меня капельмейстером муз. взвода, мною муз. взвод принят, и я приступил к исполнению своих обязанностей. Мл. л-нт Г. Корепанов».
Правда, трудности сразу навалились ворохом. Он, конечно, писал вальсы и фокстроты, но писать – это одно, а руководить целым оркестром, не имея понятия о дирижировании, это совсем другое.
«Какое подавленное настроение!.. Всё кажется мрачным, ни на что не хочется смотреть, хочется лечь, закрыть глаза и уснуть, – уснуть крепким сном, надолго, надолго забыться, ни о чём не думать, ни о чём не заботиться… Но это невозможно. Я – командир музыкального взвода, капельмейстер 72-го Краснознамённого механизированного полка. Я – «Моцарт» и мои подчинённые – «лабухи». До сих пор ещё не могу привыкнуть к этому положению вещей, до сих пор ещё удивляет меня мысль о том, что я, человек, не смыслящий в оркестре и дирижёрстве, дилетант в музыке, далеко не выдающийся самоучка, я, человек, который, вероятно, вообще-то не способный не только к музыке, но и к любому умственному труду, – я попал на должность капельмейстера!
Боже мой, как это могло случиться! Правда, я мечтал о том, чтобы уйти с насиженного мною в течение трёх лет места оружейного техника, правда, я мечтал о том, чтобы всецело обратиться к литературе или музыке, но я никогда не подозревал того, что всё может обернуться так быстро, почти мгновенно, будто в сказке. Случилось то, о чём я мечтал несколько лет. Кажется, мне нужно радоваться, нужно с восторгом погрузиться в желанное дело, окунуться в него с головой и… я так и сделал в первые дни. Но только в первые дни. Я не могу продолжать дальше. Я не имею на это сил, не говоря уже о способностях, в которых я сомневался и раньше.