Лисянский
Шрифт:
Тем временем в морском ведомстве России по воле нового императора произошли перемены. Место знающего, опытного и принципиального Мордвинова занял царский любимец, самолюбивый интриган вице-адмирал Василий Чичагов, сделавший карьеру на имени отца, адмирала Павла Чичагова. Англоман до мозга костей, женатый на англичанке, узнав о готовящемся плавании, сообщил по-приятельски послу Воронцову: «Можете ли представить себе, что не умея и не имея средств строить суда, они проектируют объехать вокруг света. У них недостаток во всем: не могут найти для путешествия ни астронома, ни ученого, ни натуралиста, ни приличного врача. С подобным снаряжением, даже если бы матросы и офицеры были хороши, какой из всего этого может получиться толк?.. Одним словом, они берутся совершить больше, чем Лаперуз, который натолкнулся на немалые трудности, несмотря на то, что он и его сотрудники располагали значительно большими возможностями. Не надеюсь, чтобы это хорошо кончилось, и буду весьма недоволен, если мы потеряем дюжину довольно хороших офицеров, которых у нас не так-то много».
Так относились к первым попыткам соотечественников самостоятельно выйти в Мировой океан высокие сановники, в чьих руках находились судьбы России. Да то было и немудрено. Самодержец всероссийский, не надеясь на свой разум, предпочел россиянам иноземцев. Первым советником взял швейцарца Лагарпа. Так происходило и раньше, не одно десятилетие. Менялись лишь вывески в зависимости от разных обстоятельств, складывающихся в России и Европе. Немецких суфлеров сменяли французы, на их месте появлялись англичане. Большинство из них высокомерно возносилось над народом, который их поил, кормил и благоволил. Ни в одной европейской стране не принимали на службу и в услугу такую массу иноземцев с радушием и почтением, как в России. Была ли в них нужда? Скорее, их самих безотчетно притягивал магнит истинно славянского душевного тепла, а многих и попросту возможность обогатиться без особых хлопот. Наличие таких опекунов и советчиков, особенно в высшем свете, при царственной персоне, порождало леность в мыслях и часто приводило к безумным решениям.
Майским утром Лисянский с «Леандром» и «Темзой» покинул берега Англии. Их конвоировал военный английский бриг. Отношения с Россией улучшались с каждым месяцем. Англия старалась обрести надежного союзника в неминуемой войне с Наполеоном.
* * *
5 июня суда вошли в Кронштадтскую гавань и ошвартовались в Петровском канале. На борт «Леандра» поднялись три директора компании, Резанов и Крузенштерн. Осмотрев суда, они одобрили выбор Лисянского. Тут же решили переименовать «Леандр» в «Надежду», а «Темзу» в «Неву». Командиром «Надежды» назначили Крузенштерна, «Невы» — Лисянского. Крузенштерн с начала года находился в Кронштадте и подобрал в основном свой экипаж. Лисянскому предстояло одновременно отбирать людей в команду, готовить шлюп, пополнять запасы.
Крузенштерн при первой же встрече сообщил Лисянскому новость:
— Государь решил направить с нашей экспедицией посольство в Японию во главе с Резановым. То-то нам теперь хлопот прибавится. — Крузенштерн нахмурился. — Угораздило кого-то надоумить государя с японцами якшаться.
Впервые присоветовали завязать отношения с таинственным восточным соседом еще Екатерине II. К этому подтолкнул случай. В 1783 году на Алеутах потерпели крушение русские промысловики, а вскоре они приютили японцев, попавших в такое же положение. Построив судно, все вместе перебрались на Камчатку. Японцев отправили в Иркутск, одного из них привезли в Петербург. Екатерина II по совету ученых под предлогом отправки японцев на родину направила из Охотска в Японию поручика Адама Лаксмана.
Миссия удалась, чрезвычайно замкнутые японцы разрешили прислать в Нагасаки безоружное русское судно для переговоров. Спустя четыре года на Алеутах русские спасли еще 15 японцев, и императрица хотела с ними направить и посольство. Но Екатерина II скончалась, и экспедиция не состоялась.
Теперь министр коммерции Румянцев решил воспользоваться давним приглашением японцев и подал эту мысль Александру I.
— Ваше величество, — докладывал он царю, — есть и достойный претендент возглавить сию миссию.
— Кто же? — безразлично спросил Александр I.
— Статский советник Резанов, — ответил Румянцев, — у него недавно стряслась беда — скончалась любимая супруга. Путешествие отвлечет его от мрачных мыслей.
Александр I сочувственно кивнул головой:
— Сия печаль Резанова мне известна. Пригласите его ко мне, граф.
На аудиенции император отнесся к Резанову благосклонно.
— Избрав вас на подвиг, надеюсь, пользу Отечеству ваша миссия принесет. Подробные указания вы получите у графа Румянцева.
— Ваше величество, я не заслуживаю столь высокого ко мне внимания. Но поскольку мне вручена сия экспедиция, я употреблю все свои способности, дабы успешно исполнить предначертания вашего величества…
Маршрут первого русского кругосветного плавания пролегал от Европы к Южной Америке, вокруг мыса Горн к Сандвичевым островам. Отсюда «Надежда» отправлялась в Японию с посольством, а затем на Камчатку. «Неве» предписывалось следовать к берегам Северной Америки, оказать там помощь русским промышленникам на островах. Загрузив меха, оба шлюпа должны были встретиться в Кантоне и оттуда следовать в Кронштадт.
Занятый подготовкой шлюпа к плаванию, Лисянский-младший попросил брата Анания:
— Будь любезен, братец, помоги советом. Я семь годков отсутствовал, к офицерам на эскадре не успел приглядеться. Ты-то об офицерах более моего ведаешь. Только помни, что должно брать мне лишь больших охотников. И еще чур — иноязычных не предлагай. Достаточно их Иван Федорович насватал.
Последние годы Ананий состоял сначала флаг-офицером командующего эскадрой вице-адмирала Макарова, затем в той же должности у адмирала Тета, а потому неплохо знал добрую половину офицеров Кронштадтской эскадры.
Прослышав о подготовке кругосветного плавания, многие офицеры приходили к Юрию Федоровичу с просьбой взять их, но он не торопился.
— Изволь, — немного подумав, ответил Ананий, — лейтенант Павел Арбузов, ты должен помнить его по корпусу. Он младше нас, но в корпус определен вместе с Крузенштерном. Бывалый офицер, два года крейсировал со мной у берегов Англии.
— Так он у меня был на днях, — прервал Юрий брата, — сам упрашивал взять его. Стало быть, с меня шампанское. А не слыхал ли ты о лейтенанте Повалишине Петре — с «Мстислава»?
— Повалишин лихой лейтенант. Две кампании отплавал вместе со мной в эскадре адмирала Макарова. За десант в Голландии пожалован орденом Анны третьей степени.
Лисянский-младший развеселился окончательно:
— Ну, брат, еще одна бутылка шампанского за мной, его я среди прочих охотников первым отметил. С лейтенантами решено. Просьба разузнать про молодых мичманов, Коведяева Федора и Берха Василия. Штурмана я уже присмотрел — Данилу Калинина, мне его Гревенс присоветовал. Матросами и унтер-офицерами я сам займусь, половину уже отобрал. Охотников хоть пруд пруди. — Юрий ухмыльнулся. — Прослышали, что я у себя на корабле линьки не жалую.