Лита. Семь прях. Книга 5
Шрифт:
– Это бог ветров Тимирер! – сказала Лита, но Вальтанас только покачал головой:
– Ты не можешь его так звать, Лита. Придумай ему обычное имя.
Вальтанас не стал больше ничего слушать. Ладно. Может, так надо? Может, никто не должен знать про бога-покровителя, который почему-то решил быть ее собакой? Но ведь стоит посмотреть в его глаза – и сразу все станет понятно!
– Тебе нужно имя, – пробормотала Лита, поглаживая щенка по голове. – Может, ты мне подскажешь? Я не могу звать тебя твоим божественным именем, взрослые мне не разрешают…
Щенок дурашливо помотал головой, ухватил ее палец. Лита ощутила проклюнувшиеся острые зубки, но не отдернула руку. Пусть кусает, десны у него сейчас страшно чешутся. Она с благодарностью подумала об отце, который разрешил ей оставить щенка. Хотя что значит «разрешил»? Отец не мама, не Вальтанас, он сразу понял, что это необычный щенок, он разбирается
Щенок глянул на нее аметистовыми глазами, тявкнул.
– Солке. Я назову тебя Солке. Он не главный бог, Вальтанас не будет ругаться, что я тебя так назвала. Знаешь, почему Солке? Потому что твои глаза цвета глубины, в которой водится древний бог морей Солке – отец Айрус. Он огромен, у него круглая голова с рогами, длинный хвост, и, когда он бьет им, на море поднимаются волны до неба, и брызги их долетают до щек бога Рала. Говорят, древний бог Солке умер, но я в это не верю. Может быть, он просто уснул.
Она помолчала.
– Хотела бы я его увидеть. И море, в котором он живет от начала времен. Но у нас тут только лес да холмы, ничего не поделаешь.
И они пошли гулять в лес. Солке смешно гонялся за ее ногами, путался в лапах, но упорно хотел идти первым. Он нюхал цветы и чихал от пыльцы, жевал траву. В тени ралут его шерсть светилась огнем.
Еще менее понятно второе неразделимое единство Тимирера и Геты, где Гета – это земля, прародительница всего сущего, сама жизнь, а ее вечный спутник Тимирер – воздух, владыка бескрайнего неба, ветер.
Гета – вечно юная прекрасная богиня земли, плодородия, покровительница брака, семейного очага, хранительница путешественников и земледельцев. Часто посылает Гета свою коричневую с изумрудной полосой на спине ящерку в помощь роженицам. Жрицы Геты носят зеленые и коричневые одежды, ибо это цвета земли и всего растущего на ней. Праздник Геты празднуют на Альтиде дважды – в день весеннего и осеннего равноденствия: на рассвете посыпают только что вспаханную землю крупой, поливают вином, пекут пряные лепешки и варят гетвус – особый медовый напиток с душистыми травами (невероятно вкусный, но секрет его приготовления мне не удалось узнать у строгих жриц Геты).
И самый дерзкий, самый своенравный бог Альтиды – бог Небесной долины, Верхних лугов (так альтийцы называют горизонт), легкокрылый бог ветров Тимирер. Послушны Тимиреру все облака, все птицы, все песни, что поют на земле и на небе. Тимирер – покровитель влюбленных, хранитель поэтов, музыкантов, артистов. Он же приносит людям добрые легкие сны. Этот юный бог кажется беспечным, но каждый альтиец знает, как страшен он в гневе. Сокрушительна сила ветра, и умилостивить его трудно. Часто Тимирер воплощается в пса с огненной шерстью и сиреневыми глазами, который может водить дружбу с человеком, помогая философам открывать тайны мироздания, ученым – совершать открытия, поэтам – сочинять сказки, полководцам – побеждать в битвах. Цвета Геты – зеленый и коричневый, а Тимирера – серебряный, голубой и белый.
Трое сыновей есть у этой пары богов: Кариб – бог лесов, Лурас – бог полей и лугов и Дот – бог гор, скал и утесов. Никто никогда не видел Дота, только эхом дразнит он путников и напоминает о себе на пустынных опасных горных дорогах. Лурас тоже прячется от людей, оборачивается неприметной травинкой. И только бог лесов Кариб является иногда в образе старого оленя с глазами цвета переспелой вишни. Многие боятся хитроумного Кариба, он завлекает путников в непроходимые леса, оборачивается буреломом. Но не тронет того, кто почтителен к лесу и Гете. Брачному союзу Геты и Тимирера посвящен праздник последнего летнего дня.
Лес и холмы
Козы очень умные. Они делают вид, что им все равно, кто их выводит на пастбище, кто дает им воду, кто их доит, они вообще притворяются равнодушными и глупыми, но тот, кто общается с ними каждый день, знает: это не так. На самом деле они многое помнят и у них есть любимчики. Например, Лита. И они отлично знают, в какой день их будет пасти она, а в какой – этот желтоглазый мальчишка, от которого пахнет опасностью. К Лите они всегда бегут, радостно блея, и тычутся мягкими губами в ладони. Она гладит их и ведет на пастбище.
В древнем лесу было не так уж много полян, где козы могли бы вдоволь наесться, но недалеко от дома деревья расступались перед пологими холмами. На них росла только трава и низкие колючие кусты, на которых в начале лета распускались розовые и белые цветы, а осенью Лита с мамой и Ойрой собирали с них продолговатые темно-красные ягоды, чтобы заваривать вкусный напиток. Отец называл эти ягоды росалис и уверял, что они очень полезны.
Холмы тянулись неспешной грядой, будто складки на мягкой ткани земли. Огибая речной берег, они открывали небо, и здесь всегда бродил ветер. С южной стороны за холмами снова тянулся лес, и что за этим лесом, Лита не знала: ей никогда не разрешали уходить дальше четвертого холма. Однажды она спросила у отца про это место, и он сказал, что когда-то давно на холмах тоже рос ралутовый лес, но потом случилась война, и люди срубили деревья, чтобы продать их в другие страны и купить на вырученные деньги оружие. И с тех пор никакие деревья здесь не растут.
– Гета сильно рассердилась на людей за свои ралуты, – понимающе кивнула Лита.
– Да, это точно.
Если с холмов посмотреть на север, то в ясные дни можно увидеть заснеженные горные вершины. Они были очень далеко, их контуры сливались с облаками, и Лита никогда не ходила в ту сторону. Взрослые запрещали им с Харзой, да и горы казались чужими, холодными, они не тянули ее к себе, не то что холмы с их мягкими, плавными линиями, заросшие самыми разными травами, ягодами и цветами. Здесь в ней просыпалось какое-то особенное чувство, какое-то томление, похожее на зов, на тягу к дальним дорогам или подвигам. Лежа на теплой земле, она часто воображала, как на Альтиду нападут демоны или просто враги, вот хотя бы лумнийцы, про которых она читала в книжках, что у них дети с рождения ездят верхом и едят только мясо. Начнется война, и каждый должен будет стоять насмерть за свой клочок земли, и тогда она, Лита, возьмет меч (где-нибудь да отыщется меч, когда надо будет) и выйдет сражаться с врагом один на один, защищая вот эти холмы, и ралуты, и реку, и их дом, и всех ралинов, и маму с Кассионой.
Здесь Лита и Харза по очереди пасли коз, и здесь ее отец, Травник, собирал свои травы. Он говорил, что в лесу травам не хватает солнца и простора, они нежны и медлительны, и нужны для успокоения, для хорошего сна, их дают при лихорадке и нервных болезнях. А здесь, на холмах, растут особенные травы, они полны силы, и эта сила готова разбудить в человеке стремление к подвигам и открытиям, они лечат простуду и останавливают кровь из ран, в них надо купаться, если истощен долгой лихорадкой, и прикладывать к бессильным ногам.
Лита долго верила, что именно здесь, в холмах, и живет бог ветров Тимирер. Верила, пока не поделилась этим с Харзой, а он не поднял ее на смех.
– Дурочка! Боги не могут жить под боком у людей! Они живут далеко-далеко: Рал – в небе, Айрус – в глубине моря, а твой Тимирер – в самых высоких горах.
– А Гета? Гета живет рядом!
– О, ну да, конечно, и песенки на ночь тебе поет, будто ей больше заняться нечем! Гета живет в самых темных дремучих лесах, далеко отсюда.
– У нас тоже дремучий лес! – не сдавалась Лита.
– Ну уж! – усмехался Харза. – Да ты о настоящих лесах и не знаешь ничего, неженка!
– Сам неженка!
Они подрались тогда, и их, конечно, наказали. Лита не поверила Харзе, тем более что он, как и она сама, не был нигде, кроме холмов, ближайшего леса и берега реки. Границы их владений были строго очерчены, и ни Лите, ни Харзе не разрешалось за них выходить. Она не поверила, но все же крохотное сомнение закралось ей в душу. Так ли близки боги, как она чувствует?
Козы не задавались этими вопросами, они были благодарны Гете за вкусную траву на холмах и простор. Они радовались, что можно греть бока на солнце и пить воду из родников, которые прятались в неглубоких оврагах и не пересыхали даже в ларильский зной.
Из козьего молока Диланта с мамой делали сыр, а из шерсти пряли нитки, из ниток ткали теплые плащи на зиму, вязали носки. Ойра ходила продавать все это в город. Лита давно просила, чтобы Ойра взяла ее с собой, ей хотелось посмотреть, что такое базар и как живут городские люди, но ни мама, ни Вальтанас не разрешали. Это было обидно, потому что, хоть она и любила свой лес и холмы больше всего на свете, ведь так интересно посмотреть на весь остальной мир!
Лита выгнала коз из хлева, повела их на дальние поляны. Плохо, что не успела заглянуть на псарню, проверить, как там ее найденыш. Может, уже улетел, убежал по своим божественным делам. «Не обиделся бы, что я поселила его на псарне», – подумала Лита и провела левой рукой по лицу – от лба к подбородку. Этот жест прогонял проклятия, если вдруг на тебя посмотрит кривобокая старуха, или девушка с разными глазами, или перебежит дорогу черный заяц. Но можно ли защититься от обиды самого Тимирера? Лита вздохнула. На душе было тревожно.