Литературные манифесты: От символизма до «Октября»

Сборник

Эпилог

1

Я, гений Игорь — Северянин, Своей победой упоен: Я повсеградно оэкранен! Я повсесердно утвержден! От Баязета к Порт-Артуру Черту упорную провел. Я покорил Литературу! Взорлил, гремящий, на престол. Я, — год назад, — сказал: «я буду!» Год отсверкал, и вот — я есть! Среди друзей я зрил Иуду, Но не его отверг, а — месть. — Я одинок в своей задаче! — Прозренно я провозгласил. Они пришли ко мне, кто зрячи, И, дав восторг, не дали сил. Нас стало четверо,

но сила, Моя, единая, росла. Она поддержки не просила И не мужала от числа. Она росла, в своем единстве Самодержавна и горда, — И, в чаровом самоубийстве, Шатнулась в мой шатер орда… От снегоскалого гипноза Бежали двое в тлень болот; У каждого в плече заноза, — Зане болезнен беглых взлет… Я их приветил: я умею Приветить все, — божи, Привет! Лети, голубка, смело к змею! Змея! обвей орла в ответ!

2

Я выполнил свою задачу, Литературу покорив, Бросаю сильным на удачу Завоевателя порыв. Но даровав толпе холопов Значенье собственного «я», От пыли отряхаю обувь, И вновь в простор — стезя моя. Схожу насмешливо с престола И, ныне светлый пилигрим, Иду в застенчивые долы, Презрев ошеломленный Рим. Я изнемог от льстивой свиты И по природе я взалкал. Мечты с цветами перевиты, Росой накаплен мой бокал. Мой мозг прояснили дурманы, Душа влечется в Примитив. Я вижу росные туманы! Я слышу липовый мотив! Не ученик и не учитель, Великих друг, ничтожных брат, Иду туда, где вдохновитель Моих исканий — говор хат. До долгой встречи! В беззаконце Веротерпимость хороша. В ненастный день взойдет, как солнце, Моя вселенская душа!

Игорь Северянин

«Громокипящий кубок». 1912, октябрь. Книгоиздат. «Гриф», Москва, 1913.

К. М. Фофанову

Ликуй, неузнанный предтеча, Приемли блещущий венец! Свершится радостная встреча В дому, где благостен Отец. Не бойся, загнанное стадо! Тебе — могущество громов, Пылает Отчая награда, Ярем свергается оков. О, славен будь, сверкай предтеча, Сияй, восторженный гусляр! Провидел битвы ты пожар — И пала нам на долю сеча. Взгляни на радостное вече И, осенив хитоном чар, Наш первый освяти удар Громов грядущего, предтеча!

Дмитрий Крючков

«Оранжевая Урна». Альманах памяти Фофанова. Изд. «Петерб. Глашатай», 1912.

На смерть Фофанова

Поэзия есть зверь, пугающий людей!

К. Фофанов

Пока поэт был жив, его вы поносили, Покинули его, бежали, как чумы… Пред мудрым опьяненьем — от бессилья Дрожали трезвые умы! Постигнете ли вы, «прозаики-злодеи», Почтенные отцы, достойные мужи, Что пьяным гением зажженные идеи — Прекрасней вашей трезвой лжи?! Постигните ли вы, приличные мерзавцы, Шары бездарные в шикарных котелках, Что сердце, видя вас, боялось разорваться, Что вы ему внушали страх?! Не вам его винить: весь мир любить готовый, И видя только зло, — в отчаяньи, светло Он жаждал опьянеть, дабы венец терновый, Как лавр, овил его чело!.. Я узнаю во всем вас, дети злого века! Паденье славного — бесславных торжество! Позорно презирать за слабость человека, Отнявши силы у него!

Игорь Северянин

1911. Преображение, ст. Елизаветино, село Дылицы.

«Оранжевая Урна». Альманах памяти Фофанова. Изд. «Петерб. Глашатай», 1912.

Эгопоэзия в поэзии

Из первородной туманности родилась жизнь. Загорелись в опрокинутой вселенской чаще яркие звезды. Темные планеты стали замыкать незримые орбиты. Родилось движение, родилось время, родился человек. Природа отразилась в его представлении ярко и образно, непонятно и божественно. Страх перед смертью, так неожиданно обрывающей нить жизни, желание чем-нибудь продлить свое кратковременное существование заставили человека создать религию и искусство. Смерть создала поэзию. Долгое время поэзия и религия были связаны неразрывно, до тех именно пор, пока наконец небо не перешло на землю. Но с самого раннего периода жизни человека у последнего возникает мысль всеобщего синтеза. Он стремится найти ту незримую нить, которая могла бы связать credo всех людей. Перед нами проходит целый ряд философских учений Египта, Греции, Рима, еще безмолвного, спящего в голубых снегах Севера, и яркокрасочного и экстазно-порывного Востока. Египет признает свое бессилие. Пустыни наполняются пирамидами. Все тлен. Все проходит, и все повторяется вновь. Восток создает Нирвану. Греция — Красоту. Три полюса. Они не могут соединиться и объединить. И вот в тенистых садах Галилеи, где голубые озера и тихая светлая радость, — родится Христос. Он говорит, что любовь это та самая нить, которую так тщетно все искали.

Проходят века, по-прежнему — смыкаются орбиты, по-прежнему вопрос остается неразрешенным. На сцену выступает наука. Она собрала факты и на них начинает строить храм Разума. Здание растет. Бережно и поспешно кладутся кирпичи. Абсолютная реальность. Cogito ergo sum. Но опять проходят века. Наука условна, как все. Нет у ней того, что проходило бы через все века, не изменяясь.

Разум только фотографическая камера. Мы можем познать только тот мир, который создается в нашем представлении, воспринимаемый пятью органами чувств. Мир, царящий в нашем разуме, не реальный — воображаемый. Если разбирать все искания человека, можно заметить следующее: Человек стремится перенести свои идеалы к «нездешнему», к вселенской тайне. Думая, что для того чтобы познать «нездешнее», необходимо убийство природы, он стремится побороть вложенные в него природой качества эгоиста. Он стремится привить себе чуждый ему альтруизм. Это называется культурой. Перед нами вся история. Природа создала нас. В своих действиях и поступках мы должны руководиться только Ею. Она вложила в нас эгоизм, мы должны развивать его. Эгоизм объединяет всех, потому что все эгоисты. Разница только в биологической лестнице. Один требует счастья для себя, другой для окружающей его группы лиц, третий для всего человечества. Сущность остается всегда одна. Мы не можем чувствовать себя счастливыми, если вокруг нас — страдание, а потому лично для своего счастья мы требуем счастья другим. Во вселенной нет нравственного и безнравственного, есть Красота — мировая гармония и противоположная ей сила — диссонанс.

Поэзия в своих исканиях должна руководиться только двумя силами. Цель эго-поэзии — восславление эгоизма как единственной правдивой и жизненной интуиции.

Бог — вечность. Человек, рождаясь, отдробляется от нее. Но в нем остаются те же законы, которые ведут мировую жизнь к совершенной Красоте. Душа — жизнь. Отбрасывая в сторону разум, надо стремиться слиться с природой, растворяясь в ней светло и беспредельно. Чувство светлого просвещения и познания, вне Разума, мировой гармонии — интуиция. Все дороги ведут к истинному счастью — к слиянию с вечностью. Каждый рождающийся день говорит людям об этом счастье и зовет их светлой дорогой к Солнцу.

Г.А.

«Оранжевая Урна». Альманах памяти Фофанова. Изд. газеты «Петерб. Глашатай», основ. И. В. Игнатьевым, 1912.

Эгофутуризм

1. Не в первый раз (и не в последний, вероятно) приходится нам отвечать на вопрос:

— В чем сущность и заслуга эгофутуризма?

И наши критики, не дожидаясь ответа от молчаливых «сосьетеров» нового течения, пытаются отыскать сами эту «таинственную» сущность.

Ищут и не находят, — задача, по-видимому, нелегкая, — приходится втиснуть в рамки устойчивости вечно движущуюся, нетленную Струю Овчей Купели.

Но все же постараемся и мы проникнуть в ее изменчивую глубину, сделаем попытку запечатлеть фазы ее переливов.

2. Как принять растяжимое слово «эгофутуризм»? Как постигнуть это широкое «Я — Будущее»?

Нашим критикам угодно принимать его как «Меня оценят и признают в Будущем», «Будущее мое, за мной». Однако почему же Будущее именно за эгофутуристами? Ведь Будущим обязан жить каждый индивидуум, не говоря уже об артисте.

Ведь все «живут». «Живут» прошлым, настоящим, будущим. В прошлом нет жизни. Им не живут — доживают.

Настоящему присуща буржуазная спячка, именуемая в житейском обиходе спокойной, трезвой жизнью.

Все-таки и на кладбище прошлого и на болоте настоящего яркими, быть может, нездоровыми, опасными огнями вспыхивает Будущее.

Говорим — нездоровымидля трезвых благонамеренцев, заранее предугадывая радостные вопли наших книжных репортеров («критики» то ж), разжевывавших все, что угодно, и подавившихся (эго) футуризмом. (Беда с катаральными желудками, привыкшими к приличной тепленькой стряпне!)