Литературный текст (Проблемы и методы исследования)
Шрифт:
Стали тихими наши дворы.
Наши мальчики головы подняли...
<...>
Наши девочки платьица белые раздарили сестренкам своим.
<...>
Вы наплюйте на сплетников, девочки,
Мы сведем с ними счеты потом.
(выделено автором.
– Е.К.)
Очевидно, что и за классическим: "Постарайтесь вернуться назад!" - также стоит коллективная интенция, поддержка, ощущаемая поэтом, говорящим, по выражению Мандельштама, от лица многих. И если поэтическая легитимность первого лирического высказывания не подвергается сомнению самим автором, то во втором стихотворении ощутимая неполнота, недостаточность исторической параллели, на которой внешне строится текст: "Вот и кричу невпопад...", как бы приводит поэта к необходимости обоснования, едва ли не оправдания своей позиции:
Знать,
– Е.К.)
предо мною возникли, хозяюшка,
те фронтовые, иные,
мои (выделено автором.
– Е.К ) времена.
Таким обоснованием становится центральное, ключевое для обоих стихотворений понятие "война". И здесь четвертое, но не менее принципиальное отличие между двумя текстами. В первом тексте война присутствует и названа, т.е. ключевое понятие находит в тексте свое прямое выражение через ключевое слово, и в то же время сама война почти лишена бытовой конкретики, кроме обобщенно-лозунгового призыва: "Не жалейте ни пуль, ни гранат.. ". Она показана через свои косвенные признаки: "Стали тихими наши дворы .."; уходят на фронт повзрослевшие мальчики, девочки надевают "сапоги ... да зеленые крылья погон". В противоположность этому во втором тексте ключевое понятие "война" не вербализовано, хотя внутренне организует весь строй стихотворения, при этом оно богаче конкретными, зримыми деталями военного быта, содержит указание на близость реальных военных действий: "кровь", "порох", "близкие границы", "оружие" и "приклад", "темно-зеленая курточка" (ср.: "зеленые крылья по(125)гон" - вторично выделенный Окуджавой символический цвет войны на фоне крайне скупой цветовой гаммы в обоих стихотворениях) - все это слова семантической группы, окружающей не названное, но подразумеваемое понятие "война". И что особенно важно, в этом стихотворении тема рока, неизвестности, обреченности юной женщины подчеркнута, актуализирована: "сладкое бремя" защиты родины "обернется копейкою", "наша судьба, как расхожие денежки, // что на ладонях чужих обреченно дрожат", и наконец, финальное - "выбора нет". Так ключевое слово "война" первого стихотворения во втором становится автоцитатой - имплицитной, но достаточно узнаваемой и крайне важной в интерпретации текста. Война во втором стихотворении - это война в общечеловеческом ее преломлении; связанная с темой женской судьбы, трагической обреченности сражающейся женщины, война при. обретает у Окуджавы внеисторическое, философское звучание6.
Таким образом, опыт прочтения двух стихотворений Б. Окуджавы показывает, что без выявления во втором тексте автоцитат, без анализа их функции была бы существенно неполна интерпретация этого стихотворения. Одновременно для читателя, знакомого со стихотворением 1994 г., и первый текст ретроспективно может быть переосмыслен и понят через дополнительные, раскрывшиеся грани своего значения. В этом и состоит функция автоцитаты как скрепы, организующего элемента "текста творчества" поэта в целом.
Т.Г.ИВЛЕВА. АНАЛИЗ ОДНОГО РОК-СТИХОТВОРЕНИЯ. Борис Гребенщиков "Аделаида" (альбом "Равноденствие", 1987 г.)
г. Тверь
Ветер, туман и снег
Мы одни в этом доме.
Не бойся стука в окно, это ко мне;
Это северный ветер,
(126)
Мы у него в ладонях.
Но северный ветер - мой друг,
Он хранит то, что скрыто.
Он сделает так,
Что небо будет свободным от туч
Там, где взойдет звезда Аделаида.
Я помню движения губ,
Прикосновенья руками.
Я слышал, что время стирает все...
Ты слышишь стук сердца
Это коса нашла на камень;
И нет ни печали, ни зла,
Ни гордости, ни обиды;
Есть только северный ветер,
И он разбудит меня,
Если взойдет звезда Аделаида1
Неоднозначность понятия "рок" - следствие сложной природы самого явления, включающего в себя не только определенное направление в современной музыке, "неомифологические" тексты, но и, как справедливо отмечают все пишущие о роке, "фоновое" оформление исполняемых композиций, имидж самого исполнителя и даже в определенной степени - образ его жизни. Несомненным, однако, представляется положение: одна из "'составляющих" любой рок-композиции -текст (по аналогии с текстом драматическим) - может и должна стать объектом литературоведческого исследования.
Поэзия Бориса Гребенщикова (БГ) - классика русского рока -свидетельствует о том, что сложность восприятия и интерпретации рок-текста заключается прежде всего в иной по сравнению с "магистральной" линией поэзии XX в. природе образности, в иных принципах создания художественного образа. Один из них связан с несомненным влиянием на творчество БГ нетрадиционного для Запада мироощущения - Дзэн. Следуя утверждению Д. Судзуки, Дзэн (китайская "ветвь" Буддизма) не является ни философией, ни религией. Это достижение целостного восприятия окружающего мира (без логической или эмоциональной его "окрашенности") через просветление (сатори). "Основная идея Дзэна - войти в контакт с внутренними процессами нашего существа, причем сделать это самым прямым образом, не прибегая к чему-либо внешнему или неестественному. В связи с этим все, что связано с внешней стороной, в Дзэне отрицается, так как единственный авторитет в нем - это наша собственная внутренняя природа... Дзэн - это дух человека. Дзэн верит во внутреннюю чистоту этого духа и его божественность"2.
Тексты альбома БГ "Равноденствие" (1987), в том числе "Аделаида", фиксируют столкновение в сознании лирического субъекта двух (127) ощущений бытия: обобщенно-"западного" (конца XX в.) и Дзэн. Причем мироощущение движется от "западного" к "восточному".
Первые три строки реализуют пространственную модель обобщенно-западного типа сознания:
Ветер, туман и снег Мы одни в этом доме. Не бойся стука в окно...
Она предполагает, во-первых, существование враждебного, чуждого человеку мира (приметы непогоды: "ветер, туман и снег" становятся знаками этой враждебности); во-вторых, наличие альтернативного (замкнутого, отграниченного от чужеродного окружения) пространства - "дома". Знаком изолированности, противопоставленности этих двух типов пространств" становится закрытое окно3. Именно эта традиционная (и для бытового, архетипического, и для самого широкого национально-хронологического контекста) оппозиция "дом - стихия" является в данном случае средством создания "сгущенного", обобщающего, образа.
Не менее важной для автора оказывается "философская" примета западного типа сознания: категория "памяти", ощущение линейности времени, сформулированные в начальных строках третьей строфы
Я помню движение губ,
Прикосновенья руками.
Я слышал, что время стирает все ...
Обобщенность образа достигается БГ благодаря проецированию индивидуального опыта отдельной личности ("Я помню...")4 на предшествующий опыт человечества ("Я слышал..."). Само высказывание при этом представляет собой вариацию известного изречения царя Соломона.
Дзэн, описанный словами, перестает быть Дзэном. "Один древний учитель Дзэна, желая показать, что такое Дзэн, поднял вверх палец,. другой - толкнул ногой шар, а третий - ударил вопрошающего по лицу... Дзэн не имеет ничего общего с буквами, словами или сутрами. Он просто требует от вас непосредственного постижения истины"5. В этой непосредственности ощущения и принципиальной невыразимости в слове-понятии Дзэн сродни лирике. Поэтому БГ моделирует Дзэн при помощи определенных образов-"знаков", и прежде всего образа ветра.
С одной стороны, "ветер" в "Аделаиде" это эквивалент Дао - непрерывного, цикличного потока жизни, в который в равной степени вовлечены человек, звезды, камни, растения и насекомые; образ, означающий размыкание границ обособленного существования человека.
Это северный ветер,
(128)
Мы у него в ладонях.
С другой стороны, образ "ветра", несомненно, восходит к "Алтарной сутре", где он является символом достижения мудрости: "Солнце и луна всегда ярко сияют. Когда же их закрывают тучи. то внутри они остаются светлыми, а снаружи - темными, и тогда невозможно отчётливо рассмотреть солнце, луну, звезды и планеты. Но если вдруг подует ветер мудрости и рассеет тучи и туманы, то сразу проявляются все формы Вселенной. Чистота природы человека в этом мире подобна голубому небу, мудрость подобна солнцу, знание подобно луне. Хотя знание и мудрость всегда чисты, если вы привержены ко внешним проявлениям, то плывущие облака ложных мыслей окутают их и чистота нашей природы не сможет проявиться"6: