Литературоведческий журнал №34 / 2014

Коллектив авторов

В редакторском «Комментарии» в журнале «Крайтерион» за август 1927 г. Элиот уже на языке публицистики вновь привлекает внимание к угрозе, исходящей от России, обращаясь все к той же мифологеме русского варварского ориентализма: «<…> самым значительным событием военного времени стала Русская революция. Именно Русская революция заставила взглянуть на положение Европы (говоря словами Валери) как на небольшой, изолированный мыс на западной оконечности азиатского континента 71 . И это осознание, похоже, может дать начало развитию нового европейского мышления» 72 . Таким образом, «русские» строки из «Бесплодной земли» стали своеобразной точкой отсчета для развития целого направления социокультурной критики Элиота. Следует отметить, что «русская идея» Элиота во многом развивалась в рамках его «европейской идеи».

71

Любопытно, что это определение практически повторяет высказывание Н.Я. Данилевского (о книге которого «Россия и Европа» Достоевский говорил, что она станет «настольной книгой каждого русского»): «В сущности же, в рассматриваемом теперь смысле и Европы вовсе никакой нет, а есть западный полуостров Азии, вначале менее резко от нее отличающийся, чем другие азиатские полуострова, а к оконечности постепенно все более и более дробящийся и расчленяющийся». См.: Данилевский Н.Я. Россия и Европа. – М., 2008. – С. 74.

72

Eliot T.S. A Commentary // The Criterion. The collected edition. – L., 1967. – Vol. 6. – P. 98. Исследователь А.А. Аствацатуров в своей статье «Образ России в эссеистике Элиота», рассуждая о «русской идее» Элиота, начинает отсчет ее развития с 1930-х годов: «Однако более подробно “русская идея” Элиота обнаружит себя в его работах “Идея христианского общества” (1939) и “Заметки к определению понятия «культура»” (1948)». См.: Аствацатуров А.А. Образ России в эссеистике Элиота // К истории идей на Западе: «Русская идея» / Под ред. В.Е. Багно и М.Э. Маликовой. – СПб., 2010. Заметим, что обращение к теме «Достоевский – Элиот» (как и анализ элиотовских публикаций в журнале «Крайтерион», см., напр.: Ayers D. The Criterion and Communism // Отображение и интерпретация истории в культуре США. Материалы XXXIV Международной конференции Российского общества по изучению культуры США 12–17 декабря 2008 г. – М., 2011. – С. 302–312) показывает, что «русская идея» Элиота как целостная концепция («мифологема») складывается уже в начале 1920-х годов.

Стоит добавить к сказанному выше, что и другие аспекты поэтики «Бесплодной земли» могут рассматриваться в контексте творчества Достоевского. Прежде всего это относится к урбанистическому дискурсу поэмы: создание образа города-фантома, апокалиптические, мистические видения, мифологизация речного пространства (Нева–Темза) и т.д. Любопытным представляется также рассмотреть «лондонские» тексты Достоевского («Зимние заметки о летних впечатлениях») и Элиота с точки зрения взаимодействия трансцендентального и социального, петербургский текст Достоевского и лондонский Элиота в их генетическом сродстве через Ч. Диккенса (по первоначальному замыслу названием поэмы Элиота служила цитата из «Нашего общего друга» Диккенса) и т.п. Персонажную систему поэмы также отличает масштабность и широта, присущие романам русского писателя (от проститутки до пророка, от представителей высшего света до люмпенов и т.п.). Невротические монологи героини из второй части поэмы «Игра в шахматы» являют собой пример «достоевщины» в расхожем понимании, отражающем культурные стереотипы эпохи (ср. со строкой из черновика – «Русские возбуждали ее истерические припадки»): «Все действует на нервы. Все. Останься. // Скажи мне что-нибудь. Ты все молчишь. // О чем ты думаешь? О чем ты? А? // Я никогда не знаю. Впрочем, думай» 73 . Все эти параллели заслуживают специального исследования.

73

Элиот Т.С. Бесплодная земля. Избранные стихотворения и поэмы. – М., 1971. – С. 61.

В литературно-критических работах Элиота («Бейль и Бальзак», 1919, «Лондонское письмо», 1922, в «Кларковских» лекциях, 1926, вошедших позднее в издание «Виды метафизической поэзии», «Современный английский роман», 1927, и др.) Достоевский рассматривается не только в парадигматике «азиатского» хаоса и психологического ребуса, но и в контексте метафизического типа литературы, как романист-новатор, создатель особого типа художественной реальности. Эти критические работы свидетельствуют не только о прекрасном знании материала, но и высокой степени вовлеченности Элиота в процесс обдумывания причин притягательности творчества русского романиста, его писательской техники, способов художественного освоения реальности, значения его открытий для развития европейской литературы и т.п.

В своей работе «Бейль и Бальзак», являющейся рецензией на второй том «Истории французского романа до конца XIX в.» Дж. Сейнтсбери, опубликованной в журнале «Атенеум», Элиот сравнивает природу фантастического в романах Бальзака и Достоевского: «Никто не станет спорить с тем, что Достоевский обладал воображением, не уступающим бальзаковскому, некоторые из его описаний еще более невероятны. Но это абсолютно иной тип воображения, сориентированный на другие цели. Если рассмотреть наиболее захватывающие “полеты” воображения в произведениях Достоевского, то можно обнаружить, что они являются проекциями, продолжением реального, видимого: в заключительной сцене “Идиота”, галлюцинациях в начале той же книги, в “Преступлении и наказании”, даже (хотя это и не бесспорно) в сцене разговора Ивана Карамазова с чертом, точкой отсчета у Достоевского всегда является человеческий мозг, функционирующий в окружающей человека среде, и та самая “аура” лишь становится продолжением ежедневного опыта человеческого сознания, претерпевающего редко встречающиеся, экстремальные, мучительные состояния. Эти сцены выглядят фантастическими именно потому, что большая часть людей неосознанно проживают собственные страдания в подобных ситуациях. Достоевский всегда идет от реальности, как и Бейль; он только еще дальше продляет реальность в определенном направлении. У Бальзака это фантастический элемент другого рода: это не расширение реальности, а некая атмосфера, наброшенная на реальный мир непосредственно рукой творца» 74 . Заметим, что и элиотовские «фантасмагории» в той же «Бесплодной земле» также всегда являются «продолжением», «расширением» конкретной окружаюшей реальности, хорошо знакомой автору и читателю. Например, эпизод на Лондонском мосту, где толпа клерков, спешащих на работу по реально существующему маршруту (Кинг-Уильям-стрит, церковь Сент-Мери Вулнот – все это непосредственно окрестности Ллойд-банка, в котором служил Элиот, существующие по сей день), трансформируется в сонм дантовских душ «ничтожных» у врат Ада, а сам мост является эзотерическим символическим переходом от жизни к смерти: «Призрачный город, // Толпы в буром тумане зимней зари, // Лондонский мост на веку повидал столь многих, // Я и не думал, что смерть унесла столь многих. // В воздухе выдохи, краткие, редкие, // Каждый под ноги смотрит, спешит // В гору и вниз по Кинг-Уильям-стрит // Туда, где Сент-Мери Вулнот часы отбивает // С мертвым звуком на девятом ударе» 75 .

74

Eliot T.S. Beyle and Balzac // The Athenaeum. № 4648 (30 May 1919). – P. 80.

75

Элиот Т.С. Бесплодная земля. Избранные стихотворения и поэмы. – М., 1971. – С. 49.

В элиотовской литературной критике Достоевский всегда рассматривается в контекcте западноевропейской литературы. В «Лондонском письме», опубликованном в августе 1922 г. в нью-йоркском журнале «Дайал» (серия из восьми «писем», повествующих о культурной жизни Великобритании), творчество Достоевского представлено как органичная составляющая современного литературного английского ландшафта. Обозначая несколько типов современного британского романа, Элиот, в том числе, выделяет «достоевский вид романа» («Dostoevsky type of novel»): «Все романисты представляют собой опасные модели для своих собратьев по перу, но Достоевский – русский, известный нам только по переводам, особенно опасен. Использовать его метод позволительно только тогда, если вы видите вещи таким образом, какими их видел сам Достоевский. При этом я бы не решился умалять значение великого писателя, обращаясь к судьбе его наследия. Одной из причин притягательности Достоевского для английского читателя является то, что он, кажется, подпадает под общепринятое определение гения; т.е. он обладает неограниченным даром творить без особых усилий» 76 .

76

Eliot T.S. London letter // The Dial. – Vol. 73 (September 1922). – P. 330.

В лекциях под названием «О метафизической позии XVII в., о Донне, Крэшо и Каули» (1926) Элиот несколько раз обращается к имени Достоевского. В частности, рассуждая о том, что направление исканий человеческого разума изменялось от «онтологического к психологическому», Элиот замечает: «Не только направление поисков; а скорее даже, как бывало в иные времена, само устройство человеческого разума менялось, чтобы приспособиться к восприятию новых категорий истины и новых оснований мысли. Как неоднократно отмечалось, состояние умов, соответствующее определенному научному знанию, появлялось ранее самой науки. В этом смысле Дидро “предвосхитил” Дарвина; Достоевский, как часто говорят, хотя это менее очевидно, предвосхитил Фрейда; фантазии Леонардо, труды алхимиков также можно отнести к разряду смутных предвестий» 77 .

77

Eliot T.S. The varieties of metaphysical poetry / Ed. by R. Schuchard. – San Diego; N.Y.; L., 1993. – P. 79.

Творчество Достоевского неоднократно становилось своеобразной «путевой вехой» в размышлениях Элиота о природе «метафизического» искусства. И как явствует из его письма леди Оттолин Моррелл от 30 ноября 1924 г., размышления о природе творчества Достоевского, Данте и Дж. Чапмена приводят Элиота к новым поворотам и художественным открытиям в собственной поэзии: «Мне приятно, что Вам понравились стихотворения, они являются частью большего произведения, над которым я в данный момент работаю (я изложил его основные идеи в лекции о Чапмене, Достоевском и Данте, прочитанной мною в Кембридже) и которое является своего рода подступом к еще более революционной вещи, где я пытаюсь экспериментировать» 78 . Произведения, упоминаемые Элиотом в этом письме, – поэма «Полые люди» (1925) и драматический фрагмент «Суини-агонист» (1926–27). Это письмо Элиота, как и его неопубликованная работа «Оставшийся без внимания аспект Джорджа Чапмена» (1925), в которой представлены основные положения кембриджской лекции, позволяют увидеть еще один новый ракурс видения данных текстов (уже с позиций творчества Достоевского).

78

Eliot T.S. Letter to Ottoline Morrell (November 30, 1924) // The letters of T.S. Eliot. – New Haven; L., 2009. – Vol. 2 (1923–1925). – P. 546.

Особую страницу в неизбежном, как знамение времени, «романе» Элиота с Достоевским представляют публикации переводов самого Достоевского, литературно-критических эссе о нем, рецензий на его переводы его произведений и работ о нем в журнале «Крайтерион» (1922–1939). Динамика издательского интереса Элиота к наследию Достоевского отражена в его переписке с С.С. Котелянским, хранящейся в отделе рукописей Британской библиотеки и частично опубликованной в первых двух томах писем Элиота.

В первом номере журнала «Крайтерион» (октябрь 1922 г.), издателем и главным редактором которого являлся Элиот, был опубликован план романа «Житие великого грешника» в переводе В. Вулф и Котелянского. Можно условно сказать, что через весь номер, так или иначе, проходит имя Достоевского: «Бесплодная земля», статья Гессе «Современная немецкая поэзия», в последнем абзаце которой Достоевский вместе с Ницше названы «предвестниками новой психологии» 79 . Также из переписки Элиота с Гессе известно, что первоначально в этом номере своего журнала он намеревался опубликовать фрагменты из книги «Взгляд в хаос», посвященные «Братьям Карамазовым» и «Идиоту», но они «не прошли» по объему 80 .

79

Hesse H. Recent German Poetry // The Criterion. The collected edition. – L., 1967. – Vol. 1. – P. 93.

80

Eliot T.S. Letter to Hermann Hesse // The letters of T.S. Eliot. – N.Y., 1988. – Vol. 1 (1898–1922). – P. 509–510.

В третьем номере «Крайтериона» (апрель 1923 г.) опубликованы два письма Достоевского в переводе Котелянского: «Ф. Достоевский: Два неопубликованных письма». Как говорится в предваряющих письма замечаниях: «В данной публикации представлен полный текст письма Достоевского брату Михаилу, написанного в день оглашения смертного приговора, 22 декабря 1849 г. Ранее публиковался только первый абзац этого письма. Полный текст письма публикуется впервые. Это документ исключительной важности» 81 . Второе письмо, представленное в этом номере, – письмо К. Победоносцеву от 24 августа 1879 г. Письма, как и план «Жития», сопровождаются анонсом о скором выходе этих вещей в книжном варианте. Среди прочих крайтерионовских материалов, так или иначе связанных с Достоевским, также были «Л.Н. Толстой и Н.Н. Страхов: Отрывки из письма, посвященного Ф.М. Достоевскому» (январь 1925 г.), «Достоевский о “Братьях Карамазовых”» (июнь 1926 г.), рецензия на книгу «Достоевский в воспоминаниях своей жены», изданную Котелянским (октябрь 1926 г.), статья Д. Трэверси «Достоевский» (июль 1937 г.). Динамика издания этих материалов отражает траекторию восприятия творчества Достоевского в Англии, можно констатировать снижение интереса к русскому писателю, начиная с середины 1920-х годов, в тридцатые годы внимание смещается в основном в область академических штудий.

81

F. Dostoevsky: Two Unpublished Letters // The Criterion. The collected edition. – L., 1967. – Vol. 1. – P. 217.

В целом можно предположить, что публикаций, связанных с Достоевским в журнале «Крайтерион», могло бы быть еще больше, но по тем или иным причинам, в том числе связанным с веяниями литературной «моды», они так и не состоялись. В качестве свидетельства того, что переговоры по данному поводу велись, может служить письмо Элиота Котелянскому от 23 мая 1927 г., текст которого мы приводим полностью: «Дорогой Котелянский, извините, что заставил Вас так долго ждать, но я был чрезвычайно занят, хотя я понимаю, что Вы особо жаждете узнать о “Розанове”. Я посылаю Вам его обратно. Это только потому, что я совершенно его не понимаю. Что касается “Достоевского”, то это совсем другое дело и мне просто пришлось подождать, чтобы прояснить ситуацию со следующими двумя номерами и понять, как и когда я могу использовать эти материалы. Мне, возможно, придется уехать на несколько дней, но я бы очень хотел увидеться с Вами по возвращению. Искренне Ваш, Т.С. Элиот» 82 .

82

Koteliansky Papers. – Vol. IX. – Add. 48974. – File 107 // The British Library Manuscript Collections, British Library.