Литерный эшелон
Шрифт:
Аленка вдруг приподнялась на носки башмаков и молниеносно, по ее мнению, приблизилась к Андрею, поцеловала его в щеку. Но недостаточно молниеносно.
Она оказалась заключенной в объятия – руки Андрея сомкнулись на девичьей талии. Мгновенно Алена покраснела, но из объятий вырываться не стала.
Спросила:
– А здесь, выходит, девушки лучше?..
– Да. Просто ангелы.
– И снова вы врете! Ангелов не бывает…
– Зачем же Вы так… Я, например одного ангела знаю. Это вы…
Алена покраснела еще более. Мило пожала плечами:
– Да какой же я ангел? У меня и крыльев нет…
Руки Андрея заскользили выше.
– Действительно нет… – заметил парень. – Значит вы особо редкий бескрылый ангел!
Летний день догорал где-то там, в Москву хозяйкой входила колдовская ночь. Над влюбленными кружили звезды.
Их губы как бы невзначай соприкоснулись…
…И произошла мировая коллизия. Мир вне губ Алены перестал существовать. Исчез великий град Москва, со своими древними мостовыми, со спешащими по ним извозчиками. Исчез Брянский вокзал, со стоящим там эшелоном. Исчезла Москва-река, впадающая будто бы в Обь. Да и сама Обь с Волгой исчезли за ненадобностью и малозначительностью.
Не то в небе, не то в голове Андрея взрывались звезды.
– Ай-я-яй! Какое бесстыдство! – с плохо скрываемой завистью пробормотал спешащий мимо мужчина в чесучовом костюме.
Но он тоже не был замечен.
Промелькнула мысль, быстрая как курьерский поезд: так странно, в жизни у Аленки были небольшие, аккуратные губки. И вот они заслоняли абсолютно все. И не было ничего на свете важнее этого поцелуя.
Осенний день стремительно подходил к своему концу, от Москвы-реки все явственней тянуло сыростью и холодом.
О чем-то они говорили…
Ну, в самом деле: разве возможно беспрестанно целоваться в течение многих часов?..
Хотя, что взять с влюбленных?..
Первой опомнилась Алена. Взглянула на фонари, на их отражение в реке. Вздрогнула, словно очнулась:
– Ой, Андрей Михайлович… Мне домой пора. Папенька заругает… Который ныне час?..
Из кармана Андрей достал часы, но было темно – стрелок не разобрать. Тогда он взглянул на Малую Медведицу. Когда-то по ней давным-давно, месяца три назад, штабс-капитан Грабе обучал определять время.
– Где-то начало двенадцатого…
– Ой, я пропала! Обещала дома быть к десяти.
И ловко вывернувшись из объятий, заспешила прочь.
Андрей пошел рядом с ней.
– Идите к себе, господин поручик… – попросила Аленка. – А то и вам перепадет.
Но Андрей покачал головой:
– Пока вы со мной – я за вас в ответе. И за этот конфуз нам вместе ответ держать…
…Через четверть часа были у дома Стригунов.
На пороге их ожидал сам Виктор Иванович. За ним задумчиво курил трубку и Иван Федорович.
Профессор задумчиво потер тщательно выбритый подбородок, взглянул хладным взглядом на Алену и ее кавалера. Спросил:
– Алена Викторовна?.. У Вас совесть есть? Без десяти минут полночь!!! Да еще десять минут, и я бы звонил в полицию! А у вас, господин подпоручик совесть имеется?.. А еще и офицер!..
– Я – поручик… – только и смог выдавить в свое оправдание Данилин.
Он взглянул на Аленкиного деда, словно ожидая поддержки. Но тот как раз выпустил густое облако табачного дыма, словно говоря: не мое это дело.
– Алена… Мы с тобой завтра утром поговорим. А вы, господин поручик… Прощайте…
Профессор развернулся и ушел в комнаты. Немного задержавшись, ушел и Иван Федорович.
На короткое время Алена и Андрей остались будто одни. Но это было совсем иное состояние, непохожее на двуодиночество у Москвы-реки. За ними из-за тяжелых штор следили, возможно, не одна пара глаз.
– Спокойной ночи… – пожелала Алена, уходя к двери.
Она прекрасно понимала, что спокойной для Андрея эта ночь не будет ни в коем случае.
– Спокойной ночи… – ответно соврал Андрей.
И пошел прочь – с горки к мосту.
Дул зябкий осенний ветерок. Впрочем, для Андрея, привыкшего к петербургским и сибирским ветрам, он казался вполне ласковым, летним…
В Москве начинался новый день…
До утра оставалось всего-ничего.
А утром Андрей еще раз выгладил мундир, протер суконкой орден, пуговицы, звезды на погонах.
Уже у вагона встретил Инокентьева.
– Далеко собрались, господин поручик?..
Андрей неопределенно пожал плечами.
– Учтите. Отправляемся мы сегодня после полудня. Ежели вас не будет на месте – эшелон я задерживать не намерен. Будете догонять сами, за свой кошт. И если на месте окажетесь после нас – так получите выговор.
Андрей для порядка кивнул, дескать, понимаю. Но про себя махнул рукой: не до этого.
По дороге поручик заскочил в кабак, опрокинул шкалик для храбрости… Задумался, добавил еще один.
Затем поспешил в дом Стригуновых. Дверь открыла тетка. Была она неприветлива, словно видеть племянника ей было в тягость.
– Андрей?.. А барыня больна…
– Тем лучше, я не к ней.
– Андрюха! Не дури…
Но Андрей, проскользнув мимо тетки, поднялся в гостиную. Там как раз за столом отец Аленки изучал книгу на совершенно непонятном языке. Дед же у окна в кресле читал свежий номер «Русского Инвалида».
– А… Андрей… – отозвался Виктор Иванович. – Никак прощения пришли просить за вчерашнее. Да-с… Вам должно быть стыдно! Пора взрослеть, господин под… поручик… И что мне ваши извинения – соседи разное болтать будут…