Lithium

Козлов Владимир Александрович

У меня был выходной, и я сидела в своей комнате за шкафом. Хотя на самом деле это никакая не комната, а отгороженный шкафом угол.

Родители отгородили мне его, когда мне было лет тринадцать. Я тогда сказала, что больше не буду спать с Лешей в одной комнате. Ему было восемь, и он уже стал превращаться в придурочного гопника, в которого в итоге вырос.

Первое время я иногда по ночам слышала, как родители трахаются, а иногда даже подглядывала за ними. Потом мне это стало неинтересно.

Я слушала «Closer» [2] в наушниках на своей старенькой магнитоле Sharp и смотрела в окно. Небо над купчинскими хрущевками было ясным и голубым. На ржавый, обосранный голубями карниз капало с крыши.

Я выключила музыку. Снимая наушники, зацепила заколку. Она упала на стол. Под стеклом уже много лет лежали одни и те же фотографии из журналов. «Алиса». «Кино». «Наутилус Помпилиус». Группы, которые я когда-то любила, и к которым давно равнодушна.

Мне все недосуг было чем-нибудь их заменить, а потом я просто забила. Я давно уже не считала эту квартиру домом, и поэтому мне было все равно. Точно так же мне было плевать на постеры «Аквариума» и «Алисы» на «спине» шкафа. Уж лучше что-нибудь, чем просто фанера.

2

«Closer» (1980) – альбом английской группы Joy Division.

Я подошла к шкафу с другой стороны, открыла. Из соседней комнаты был слышен телевизор – шел хоккей.

Я надела джинсы и свитер, взяла рюкзак, вышла в проходную комнату.

Отец и Леша сидели на диване. На полу стояли несколько пивных бутылок.

– Ты надолго? – спросил отец. – Купи нам пива, а?

– Деньги давай – куплю.

– Что значит – деньги? – Он говорил медленно, заплетающимся языком. – А у тебя, что, нет? Или тебе в падлу родному отцу купить пива? Это что, не я тебя вырастил?

– Не, правда, а? – сказал Леша. – Хули тебе, жалко? Если ты так жмешься, то я потом отдам…

– Когда? Ты сначала работу найди.

– Найду, не ссы. Ну что, купишь?

– Не куплю. И вообще я скоро съеду от вас. Посмотрим, как вам будет хорошо на одну мамину зарплату.

На улице было совсем не холодно, и я не стала застегивать куртку. Я прошла через двор, села на лавочку, достала из рюкзака сигареты и зажигалку, прикурила, выпустила дым.

Небо было таким голубым, как будто не март, а май.

Я вспомнила вчерашний концерт, Влада. После концерта, в гримерке, он все время молчал. Сидел в углу с бутылкой «гонорарного» пива и слушал, что говорили другие.

И я просто пересела поближе к нему. И мы так вот сидели и молчали. А потом он предложил встретиться. Мы договорились на послезавтра.

3

Влад

Утром работа. Я подмел двор у восьмого корпуса. На стене за старым «Москвичом» без колес появилась свежая надпись «Н.Б.П.»

На краю песочницы два мужика пили портвейн из горла. Они увидели, что я на них смотрю. Позвали. Я бросил метлу, подошел.

– Хочешь?

Мужик был не похож на ханыгу, скорей на итээровца, забившего на работу.

Я кивнул. Второй смотрел на меня исподлобья. Под глазом у него желтел синяк. Рядом, на щеке, засохла кровь.

Итээровец протянул мне бутылку. Я вытер горло рукавом куртки.

– Да уж, – сказал итээровец. – Погляди на Федю. Он когда-то работал со мной в Арктическом НИИ, а потом перестройка все перестроила… Уже два года, как бомжует. Ни семьи, ни квартиры… Я б и рад поселить его у себя, да негде…

Мужик с синяком продолжал смотреть на меня. Я сделал два глотка, отдал ему бутылку. Сказал:

– Спасибо.

Работать больше не хотелось. Я дворами вышел к набережной.

По реке плыли куски льда.

Я вытащил из кармана «Союз-Аполлон», зажигалку. В пачке оставалось три сигареты. Я закурил.

У тротуара был припаркован ментовский «жигуль». В нем сидели два мента.

Мимо пронеслись два черных «Мерседеса». Грязь брызнула на лобовое стекло «жигуля». Включились дворники. Размазали грязь по стеклу.

Я нащупал в кармане карандаш. Он был тупой, но еще писал. Я пересыпал сигареты из пачки в карман. Разорвал ее. Записал на внутренней стороне:

«Снег догнивает последний,Небо серое, как понедельник,Люди глядят на меня из окон,А мечты-подснежники вянут».

Мимо проехал грязный оранжевый автобус, коптящий черным дымом. В стеклах мелькнуло мое отражение.

4

Оля

Покупателей было мало. С утра я читала книгу: второй том Кортасара в черной «клетчатой» суперобложке. Степа перелистывал старые номера «Рок-Фуза». Я никогда не видела его с книгой.

Модно одетые парень и девушка купили компакт «Наутилуса» «Титаник». Из их разговора между собой я поняла, что это подарок какому-то Даниле.

Потом зашел панк лет шестнадцати, с отрастающим, покрашенным зеленкой «ирокезом». Он долго смотрел на косуху в углу, под плакатом «Н.О.М.», потом перешел к вешалкам с футболками. Я отложила книгу. Степа тоже напрягся.

Панк попробовал незаметно снять с вешалки футболку «Гражданской обороны», поднял глаза и встретился взглядом со Степой. Оба заулыбались. Панк поднял руки – показать, что ничего не украл – и вышел из магазина.

– В другой день я б его отпиздил, а сегодня что-то лень, – сказал Степа. – Иногда руки чешутся – вот тогда не лень. А сегодня лень. Только ебаться мне никогда не лень. А тебе, Олька? Может, закроем магазин и сходим в подсобку?

– Знаешь, в чем на самом деле твоя проблема, Степа? Ты все время подменяешь реальность мечтами. Как ты думаешь, сколько есть процентов вероятности, что я пойду с тобой в подсобку?

– Пятьдесят. Или пойдешь, или не пойдешь…

– Ноль.

– Не, а что тут такого невозможного? Катюха со мной постоянно ходит, когда мы с ней в одну смену…