Литконкурс Тенета-98
Шрифт:
ВЕСНА ВЕСНА ВЕСНА ВЕСНА
Безликое множество ракушек и никчемных пресмыкающихся облепили со всех сторон карбас. Разбитые зеркала не замедлили опять похолодеть, в их трещинах можно было увидеть попавших туда случайно редких в эту пору здесь насекомых, а если невзначай присмотреться, то сквозь застывшую поверхность Забыть-Реки просвечивались конфетные обертки, мелкие монеты, телефонные карточки. Но не это придавало всему этому зрелищу что-то особенное. Внимательно закрой глаза, а потом очень быстро открой их — и сразу же заметишь белый сухой зубной порошок, пахнущий чемто нечищеным, сыплющийся отовсюду и падающий на все. Изнутри и снаружи все покрылось этим порошком, и вряд ли кто-нибудь сумел скрыться от него. Человек смотрел в зеркала и ничего,
На небе среди веток слишком долговязых деревьев и голов непомерно длинновысоких людей пролетела в сторону Академии Паук стая ворон; некоторые изза снега казались белыми. Сквозь вопли и визги тварей летучих ему послышалось что-то сродни писку пигалиц, который плавно превращался из какафонии потрескивающих и размахивающих звуков в настоящий вопль, до неприличия громкий. Полусонный, он заставил голову изменить свое положение, чем в очередной раз задрал ее вверх. Наказание не застало себя долго ждать. Блямсь!
— Хорошо, что слоны не летают, — подумал вслух Башта.
Мелко накрапывающий дождик начал крапать все сильнее и настойчивее, когда внезапно появившийся на росстани двух набережных улиц клубок черно-темно-синих ниток, увеличивающийся в размерах, превратился в ворох сена. Он подскакивая мчался по направлению к Забыть-Реке со все нарастающей силой и весело перепрыгивал бордюры, разрываясь заразным смехом во все стороны. Башта посмотрел в сторону доносившегося грохота и увидел теперь уже груду камней, с дребезжащим гулом приближающихся к залежам морозных жидкостей. Не успев коснуться мерзлых зеркал, скопище булыжников взвыло и с булькающим ревом взмыло вверх стройным водяным столбом; дотронувшись до Неба, столб в ту же секунду разразился ярко-кармазиновым огнем и вбросился вниз головой в Реку. Темно-малиновая верхушка пламени не получила надлежащего приема и, обидевшись на отмороженные стекляшки, испарилась тысячью паров, которые уселись на проходящий мимо Ветер, умчавший их в неизвестном направлении; все покрылось густым слоем кремового тумана. Буйства природной стихии и крики о помощи не дали Башта развить свою мысль, и существо, упавшее в этот момент сверху ему прямо на колени, все распотрошенное и взъерошенное, с гривой черт-те-знаетчего на голове и со жвачкой в зубах, закутанное в тяжелую ситцевую маечку с надписью NO SEX after marriage, негромко поругивающееся и жалобно извиняющееся, не перефокусировало его внимания; Башта только взглянул вверх, скользнул метким взором на совершенно отличные друг от друга стеклянные проемы между стенами в зданиях, и в то время как пришелец сверху совершал слабые попытки познакомиться, Башта уловил взглядом некий лист бумаги, летевший ему точно на макушку.
— То не мое, конечно, дело,
Но лик запачкан весь у вас;
Простите, что я так внезапно;
Мне имя — Йолс, а вас как звать? — спросило, улыбаясь, существо.
Б. Меня что-ли? Башта. А ты как тут оказался?
Пока Йолс отвечал, Башта собрал весь свой нос в кулак и вытер незваную Блямсь.
Й. Ах, бросили меня. Как аист,
Скитаюсь я по белу Свету.
И вот — не узнаю
И город этот, и людей…
А кто есть вы? Откуда и куда
Вы держите свой путь на бусе?
Б. На каком автобусе?! Я — на лодке. Вообще-то, я ищу одного человека. У тебя курить есть?
Й. Да, да, пожалуйста! Возьмите! /протягивая пачку Башта/
Вы интригуете меня.
Могу ли я осведомиться,
Зачем вы ищете его? /достает трубку, закуривает сам/
Б. Я… ну… в общем… я люблю его. Классное курево.
Й. О! Это замечательно! /курит, не вдыхая дым/
Решусь поздравить вас.
Но почему он здесь не с вами?
И где находится сейчас?
Б. Больше месяца назад он пропал. Теперь я пытаюсь его найти, но как-то /выпуская дым через ноздри/ безуспешно. Я даже не знаю, почему он исчез. Слушай, а че ты так странно
Й. Простите мя великодушно,
Приятней так мне выражать
Надежды, мысли и слова,
Что так бурлят внутри меня.
В некоторых местах дно Забыть-Реки настолько близко подбиралось к ее поверхности, что от самой Реки уже мало что оставалось. Круглые камешки, остатки рачков и маленьких рыбешек, только наполовину наполненные водой, сверкали, если Солнце опускало свои лучи на них, и совсем не проявляли себя, если какая-нибудь заблудившая лодка приставала к ним. И тогда люди, прогуливающиеся по набережной Реки, кричали тем, кто в лодках: "Отчаливайте!".
Лодка, как и сам хозяин, была на мели. В то время, как послышался нарастающий грохот и зазывающий шум катера, молодой человек в никакого цвета куртке и в затасканного вида джинсах щедрыми жестами разбрасывал по Реке какие-то бумажки; проезжая мимо лодок, он смотрел на тебя таким безграничнолюбящим ничего-не-значащим взглядом, который мог заставить душу уйти в пятки и спрятаться там за грязные носки, а затем вернуться назад, разлиться сгущенным молоком по зубам мудрости, которыми сердце пожирает любимого человека, и заразить их неизлечимым кариесом с летальным исходом, благодаря которому людей окрыляет лишь одна мысль о нем, об этом взгляде. Никто не мог отказать молодому человеку, и все послушно брали раздаваемые бумажки. Не был исключением и Башта.
— Странная какая-то бумаженция. На, посмотри, — Башта протянул листочек Йолс.
Тот оглядел его со всех сторон, на нем ничего не было написано.
Й. Я крайне изумлен
И не понятно мне,
Что рекламируют они
Престранным образом таким. /выкидывает бумажку за борт/
Бумажка слегка коснулась холодной воды и тут же намокла. На глянцево-белой поверхности сначала появились мокрые морозные пятна, и в следующий же миг на чистом листе проступили буквы: Д А Й М А. Зеркала всеми своими частями заторопились, передавая друг другу эту последовательность букв, и вскоре везде: и в уважающем себя зеркале, и в небольшой ничего не значащей стекляшке, — любой мог прочитать имя ДАЙМА. Оно играло вместе с лучами солнца в своем отражении, так и норовя попасть кому-нибудь в глаз.
— Это ОН!!! — закричал Башта, — Держи весла! Грести умеешь?
Й. Только под себя …
Йолс схватил весло и кое-как вонзил его в Реку, та отозвалась тысячами разбитых зеркал и гоготом еще секунду назад тихо спящих, а теперь беспардонно разбуженных чаек, хлопающих во все стороны, так и не понявших, что происходит.
— На бумаге что-то написано! Надо вернуть ее! Там, наверное, написано про НЕГО! Ну, давай же! — Башта никак не мог устроиться в лодке, но весло не выпускал. Они мчались во всех направлениях, силясь поймать улизнувшую бумажку, но тщетно. Зеркала, разбитые по всей Реке мелкими островками, только сбивали их с пути, манили их к себе, но как только насад приближался к зеркальцу, то прятали свои прелести и отражали лишь серую обыденность. Лодке пришлось научиться не замечать себя (дело это было не из простых), но и такая хитрость не помогла найти бумажку. Проплыв приличное расстояние, выбившись из сил, но так и не найдя листочка со словом 'ДАЙМА', искатели бумажки сложили весла. Башта пытался читать выловленную из Реки газету. На первой странице большими печатными буквами значилось: RZECZPOSPOLITA, белый окоронованый орел держался за литеру O. Читать про Egzystencjalne abecadlo Башта не хотелось, к тому же, Йолс отвлекал его разговорами.
Й.О, мой любимый "ензык польски",
Один из самых шепелявых на земле:
Huknal wystrzal… /"Ту-дух" изображает выстрел/
Jeklo!
/хватается за грудь/
Step dokola milczy.
/dадает, корчась от боли/
Ej, dzis jeszcze hetman wysledzil trop wilczy! /вскакивает, широко улыбается/
[Публика аплодирует с апломбом. ]
Б. /молчит/
Й. /запыхавшись/ Послушайте, мой друг,
А сколько стоят свечи?
Не стоит убиваться
По мелочам таким.