Лия Брайнс – профессор магзоологии
Шрифт:
Сеймур довел меня до моей маленькой палатки, печально вздохнул и пожелал:
— Спокойной ночи, рыженькая!
Ласково, но целомудренно он коснулся своими теплыми губами моей щеки, пощекотав бородой на прощанье.
— До утра… — прошептала я уже в удаляющуюся широкую спину.
Счастливая, я заползла в палатку и сгрузила Лазура на спальный мешок. Невероятно, вечер закончился еще лучше, чем предыдущий.
Еще одно не вызывало больше никаких сомнений — я влюбилась в огромного и каменного, ехидного снаружи и терпеливого, заботливого
«Правда-правда» — твердил мой внутренний голос. Кажется, любовная реакция была взаимной.
Совершенно. Потрясающе. Невероятно. И это все происходит со мной, с неуклюжей Лией Брайнс.
Так я и заснула в мечтаниях и с мягкой улыбкой на устах, прижимая к себе тельце тепленькой ящерки.
Открыть глаза меня снова заставил звук жутчайшего будильника, доносившийся из соседней палатки, но сегодня ничто не могло омрачить мое утро. Мало того, что внутри горел маленький огонек зарождающихся чувств, так еще и нам предстоял последний отрезок пути. Скоро подойдет к концу мучительная тряска на лесоходе.
Я окрыленная выползла из маленького домика и первым делом отправилась проводить утренние процедуры.
Все вместе мы встретились за завтраком.
Клео приготовила такую же кашу, как и в прошлое утро. Серхио был непривычно хмур, а Рой опять встретил сопротивление от своего универсального инструмента, который никак не желал выдавать ложку к завтраку. Сеймур еще не подошел.
— Доброе утро! — поздоровалась я со всеми.
И к моим словам сразу присоединился низкий голос Сеймура с приветствием. Вот и он.
— Доброе утро, — любезно ответил Рой, не отрывая взгляда от своего экспериментального маленького агрегата. Клео лишь кивнула.
Серхио поднял на меня почему-то красные глаза и нетерпеливо заявил:
— Доброе? А с чего ему быть добрым?
Его черная бровь осуждающе поднялась, а сам Серхио замер, как перед рывком.
Я настолько растерялась, что и не нашлась с ответом, поэтому глупо молчала, но слова нашел Сеймур, пожав могучими плечами. Он как ни в чем не бывало переспросил:
— С чего ему быть не добрым?
Не обращая внимание на сгустившуюся обстановку, бородатый Гровейнец мягко подтолкнул меня к раскладному стульчику, а после меня сел на свой.
— Видимо, доброе оно только лишь у тех, кто получал совместное удовольствие, пока кто-то переживал и беспокоился об их отсутствии в лагере? — возмутился основатель экспедиции.
У меня пропал дар речь. Никогда я не привыкну, что все жаждут обсудить личные дела прилюдно и с красочным выяснением отношений. Я этого не понимала и, скорей всего, не пойму.
Клео так сильно заинтересовалась происходящим, что с ее зависшего воздухе черпака каша падала некрасивыми комками и с противным звуком. Однако Рой явного интереса не проявлял, а продолжал настраивать свой походный инструмент.
Сеймур грозно свел светлые брови и ленивым голосом, который никак не вязался со свирепым обликом, произнес, растягивая слова:
— Поверь мне, тебе не о чем переживать и беспокоиться. Я — специалист высокого класса.
Двусмысленность так и сквозила в словах Гровейнца, и я не хотела доподлинно знать, какого именно специалиста из себя мнил Сеймур: по совместным удовольствиями или как отменного сопровождающего. Слушать это было омерзительно.
Набрав в легкие воздух, я с явной угрозой, но крайне тихо, сказала:
— Довольно.
Все еще ждут подтверждения или доказательств, что же происходило между нами с Сеймуром. Как же это некрасиво и не научно.
Все видят ровно то, что хотят увидеть.
И даже если я сейчас начну оправдываться и даже поведаю о совершенно немыслимой и магической встрече с парой Огненных Аморонгов, то ничего этим не добьюсь. Только оскверню свои фантастические воспоминания грязными чужими помыслами. Серхио снова уже все решил и увидел то, что хотел увидеть.
— Можно мне мой завтрак? — напомнила я о насущном, закрывая тему.
Какой направленной ненавистью полыхнуло от Клео. Мне конец, идеальная женщина приговорила меня к жестокой смерти и женской мести.
Теперь я боялась гнева Клео.
Больше я ни на кого не смотрела, только в свою тарелку. Мне было противно, что Серхио решился так безобразно поступить в угоду своим эмоциональным порывам и несдержанности.
То, что Сеймур не стал оправдываться или, не дай все Стихии, защищать меня, как раз меня полностью устраивало. Нечего марать наше общее личное воспоминание о проведенной полной таинства темной ночи в лесу человеческой похотью.
Завтракать я закончила первой, молча встала и ушла. На этот раз помою лишь за собой тарелку и не буду брать лишнюю работу на себя. В конце концов меня наняли совсем для другого. Чистую посуду я вручила Клео уже тогда, когда была полностью готова продолжать путь. Гровейнец тоже время не терял, ему требовалось выполнять много работы: помогать другим, делать какие-то пометки, сверять путь по картам, организовывать нашу безопасность и так далее.
К нему я тоже не стала подходить, дав возможность человеку нормально работать. Я спокойно дожидалась окончания сборов у лесохода вместе с Лазуром. Как раз успела рассосать мятные леденцы, только злость пока никак не хотела улечься, а гнев мой был оправдан.
Серхио пытался начать со мной разговор, но я игнорировала его. Возможно, мое молчание для кого-то покажется детским капризом, но мне не хотелось послужить причиной роста конфликта. Я стойко не давала себе и шанса наорать на эгоистичного аристократа и ждала, когда смогу с ним разговаривать бесстрастно.
Перед дорогой произошел еще один инцидент. Серхио изъявил желание поменять паучка и сесть со мной, но Сеймур попросил его отойти подальше от профессорских ушей и поговорить, как взрослые люди. Услышать, о чем они говорят, мне не удалось, да я и не пыталась, но стало ясно, что Гровейнец отстоял свое право ехать в кабине в моей компании.