Лиза Чайкина
Шрифт:
Теперь ни школы в Пено, ни райкома...
А как мы нашу школу берегли!
Как широко бежала к ней дорога,
Приветливо распахивалась дверь,
Встречая добрым словом у порога:
«Добро пожаловать!» А что теперь?
О, сколько тяжких ран, какие муки,
Отчизна-мать, в те дни ты приняла!
Но ты в беде не опустила руки,
Ты к мужеству и к мести нас звала.
И встал народ в своём великом гневе.
Притихнув,
Дохнул смертельной стужей хмурый север,
С востока, с юга двинулась гроза.
И не осталось ни одной дороги,
Где б не кричало горе: «Смерть врагу!»
Ни тёплого ночлега без тревоги.
Трава, седея, никла на лугу.
И листья шелестели: «Смерть врагу!»
Взывал о мести камень придорожный,
Стонал от боли камень бел-горюч:
«Громи врага везде, где только можно,
С тобой народ — велик он и могуч!»
Народный мститель Чайкина... Как грозно
Три этих слова для врага звучат!
Ноябрь, пороша, мглисто и морозно,
И полыхают зарева в ночах.
Теперь ни школы в Пено, ни райкома,
Все сожжено, поругано кругом.
Как ненависть в душе твоей огромна!
И лес теперь тебе — родимый дом.
В лесу раскинут лагерь. Чуть мерцает
В углу землянки тусклый огонёк,
И Катя, наклонясь над ним, читает
Письмо из дому... «Как теперь далёк
Тот вечер, Лиза!.. Помнишь, как, бывало,
Над книгою мечтали мы вдвоём?» —
«Да что ты, Катя, вдруг затосковала?
Всё сбудется. Мы всё ещё вернём».
И ты дровец подбросила в печурку —
В землянке стало сразу веселей,—
Сняла платок и стёганую куртку,
Повесила на гвоздик у дверей.
«Вот кончится война, а это будет,
И мы тогда из тысячи орудий
Дадим салют, и песни, словно птицы,
На крыльях полетят под облака,
И мы счастливые увидим лица,
Знамёна славы каждого полка».
И все, кто был в землянке, все воочью
Увидели вдали сиянье дня.
«В разведку я иду сегодня ночью,
Ты, Катя, не тревожься за меня...»
Ненастье. Ночь. И ты идёшь в разведку.
Тревожно ловит ухо каждый звук.
Взлетела птица, ветер тронул ветку.
А вдруг недобрый след какой, а вдруг?
Прислушалась. Нащупала рукой
Наган в кармане. Пальцы крепко сжаты.
На поясе подвешены гранаты.
Раздался выстрел где-то далеко.
За ним второй и третий. Может статься,
Свои стреляют, выйдя на большак?
«Мне ночью надо к станции пробраться,
Пока не рассвело, покуда мрак».
Шумят
Как изменилась ты за этот срок,
За эти многотрудные недели,
За эти версты пройденных дорог!
Но не усталость, нет, я вижу в этой,
Как у бойца, суровой складке губ,
В твоей морщинке первой, чуть заметной,
В решимости за всё воздать врагу.
Сильна ты силой Партии, народа.
Всей силою земли своей родной.
И снова ночь. И снова день похода.
На всех фронтах идёт смертельный бой.
Недолго ждать и праздника осталось.
Ты вспомнила, как в прошлые года
Кругом в кумач всё ярко одевалось
И загоралась красная звезда.
И ты друзей припоминаешь лица.
«Разведчики мои, где вы теперь?
С победой вам желаю возвратиться,
Со славой возвратиться, без потерь!»
Но без потерь нельзя. В войне жестокой
Грозит опасность каждому из нас...
Филиппов Ваня здесь неподалёку
Захвачен был, но донесенье спас.
Горюет мать в Селукском сельсовете:
«Сыночек мой, голубчик мой родной!
Штыками растерзали на рассвете...
Как вороны кружились над тобой!»
Неподалёку от райкома жил
Володя Павлов, рослый, сероглазый,
Он в тыл врага разведчиком ходил,
Его настигли. Он замучен был.
Правдивый, смелый... Ты на месте сразу
Остановилась — может, на минуту.
Дорога близко. Слышен стук колёс.
И сердце вдруг забилось почему-то,
И ветер до тебя слова донёс:
«Каратели, как волки, всюду рыщут...
У них взорвали наши семь машин...
Разведчиков убили... Чайку ищут...»
И снова только шёпоты вершин.
7
Дверь в землянку тихо отворилась.
Купорова Маня на пороге,
Развязав платок, остановилась:
Ей пришлось вернуться с полдороги.
Заблудилась, потеряв тропинку.
Будто виноватая, стоит,
Теребит в руках свою косынку
И, волнуясь, Лизе говорит:
«Привела меня в село дорога,
Вижу — бабы вышли за водой.
У колодца их собралось много,
Говорят о чём-то меж собой.
Слышу я, как нищенка одна
Про Москву им всякий вздор болтает,
Что Москва фашистам отдана,
И для виду слезы вытирает.
«Врёт она! Не верьте! — Как в дурмане,
С нищенки платок я сорвала: —
Это ты, Аришка?! Не обманешь!
Убирайся прочь, пока цела!..»