Лиза Чайкина
Шрифт:
И густые от деревьев тени,
И малинник? Надо всё сказать
Матери, и, замедляя шаг,
Лиза у сосны остановилась
И заговорила не спеша,
Что надолго с домом разлучилась,
Что бои под Ельнею гремят,
Что давно нет писем от ребят,
Что не пишет Стёпа почему-то,—
И добавила спустя минуту:
«В партизанский ухожу отряд.
Может, мне порой придётся круто,
Холодно и голодно в лесу,
Ты не бойся, я перенесу
Все лишенья,
Мать стоит и слушает. Косые
По лицу её лучи скользят.
Лизе хочется запомнить взгляд
Материнский, каждую морщинку.
Листья на осиннике дрожат,
И качает ветер паутинку.
Стукнул дятел на сосне высокой.
Где-то рядом — голоса ребят,
И совсем-совсем уже далёко
Замерло «ау» в глухом бору.
«Вот и ты, бывало, поутру
Побежишь с корзинкой за грибами...»
Заслонила мать лицо руками,
Всхлипнула и вытерла платком
Слёзы, что на сердце накипели
В дни разлуки, в долгие недели.
Лизе тоже было нелегко.
Подалась вперёд сна, шагнула,
Будто видя зарево вдали,
Запах леса глубоко вдохнула,
Тёплое дыхание земли.
Вышли к мосту, заводь миновали,
Берегом на горку поднялись,
Пароход знакомый увидали
И, прощаясь, молча обнялись.
И легла разлука между ними
Тёмною глубокою водой,
Потайными тропами лесными,
Партизанской осенью седой.
4
Люди сказку мне говорили,
Будто матери снился сон,
Как подарки дочке дарили,
Слали счастье со всех сторон.
Небо очи ей голубые
Подарило от всей души,
Поле — волосы золотые,
Как венок золотистой ржи.
Солнце сердце её согрело
Негасимым своим огнём,
Чтоб, как в сердце Данко, горела
Негасимая сила в нём.
И такою правдой великой
Ленин дух её закалил,
Чтоб никто никакою пыткой
Никогда её не сломил.
Вот она и росла такая,
Синеглазая, как весна,
Справедливая и прямая,
Той великой правдой сильна.
5
Скольких в путь-дорогу проводила,
Скольким Лиза поглядела вслед
И, домой вернувшись, говорила:
«Были с нами, а теперь их нет...»
Сеяли, косили, были рядом,
А теперь уже невесть куда —
В Подмосковье или к Ленинграду —
Их на фронт увозят поезда.
Как без них поля осиротели!
Жнём, а думы вслед
Сколько свадеб мы сыграть хотели,
Праздник затевали, пир горой...
Сиротеет и гармошка Ванина:
Автомат в руках у паренька.
Может быть, сегодня песня ранена
Где-то вместе с Ваней у леска?
А бои всё ближе к нам, всё ближе.
Зачастили по ночам дожди.
Небо в тучах опустилось ниже.
Отступаем. Что же впереди?
«Лиза, что же дальше? — говорили
Матери, с тоской глядя в глаза.—
Через Днепр фашистов пропустили
И через смоленские леса.
Неужели через Волгу тоже?
Через Волгу — значит, и к Москве?!» —
«Быть того, товарищи, не может,
Чтобы через Волгу и к Москве!..»
Лиза слушает, пускай расскажут
Запросто всю боль свою они,
Всё, что их тревожит в эти дни,—
Тяжело им, пусть поплачут даже.
Где придётся: в поле у дороги,
На завалинке или в избе —
Лиза унимала их тревоги,
Всю, казалось, боль брала себе.
Лизу вызвал секретарь райкома.
«Как с людьми? Подумай. Срок настал.
Вот твой список. Что ж, народ знакомый,
В памяти я всех их перебрал.
Купорова Маня — очень кстати.
Хутор их в глуши стоит, в лесу.
Ну, а что ты думаешь о Кате?» —
«Катя — с нами, в список занесу!»
А бои всё ближе, ближе, ближе.
Вот уже начало октября.
Под дождём осенним мокнут крыши,
Поздняя в окне встаёт заря.
Беженцы проходят через Пено.
Где их дом? Далеко ль держат путь?
Маленьких несут попеременно —
Надо добираться как-нибудь.
Дождь их мочит и знобит им кости,—
Только ребятишек бы спасти.
Люд бездомный! Заходи к нам в гости,
Поночуй, погрейся, погости.
Отдохни, помойся в жаркой баньке,
Тёплой кашей деток накорми,
Отоспись с дороги на лежанке,
Ты, поди, намаялся с детьми.
Лиза привечает: «Сядь, покушай!» —
Маленького на руки берёт,
Баю-баю, сказочку послушай,
Баю-баю, песенку поёт.
Гули-гули, тапочки обули,
Экой, право, мальчик-голубок...
Вот ребятки сыты и уснули,
Положив под щёчку кулачок.
Спи, сынок! Забудь свою обиду.
Вырастешь повадкою в отца.
Богатырь, наверно, будешь с виду...
Беженцы идут. Им нет конца.
6
У нас был дом. Теперь не стало дома.
У нас был сад — фашисты сад сожгли.