Лоенгрин, рыцарь Лебедя
Шрифт:
Зал постепенно заполнялся крупным, могучего сложения народом. На Эльзу пахнуло силой и жестокостью, лица у всех суровые, у многих испещрены шрамами, но почти все смотрят с сочувствием. Никто не скажет слова утешения, сейчас не место и не время, но она ясно читала в глазах рыцарей готовность прийти на помощь и впервые за много дней тихонечко, чтоб никто не заметил, перевела дыхание с облегчением.
Один за другим подходили рыцари, опускались на одно колено и, склонив голову, произносили слова присяги и верности трону. Эльза благосклонно кивала, принимая клятву, рыцарь поднимался и отступал, давая место другому. Те, кто еще не принес присягу, и те, кто уже присягнул, стоят вместе, перемешавшись, но Эльза видела, что никто не колеблется, и как только присягнувший поднимается, сразу двое-трое делают движение занять его место.
И только Тельрамунд стоит неподвижно, как каменная башня среди низкорослых деревьев, лицо его непроницаемо, а глаза полузакрыты. Страх рос в сердце Эльзы, а когда присягали последние, холодок в сердце превратился в ощутимый ледяной ком.
Она собралась с силами и произнесла ясным и контролируемым голосом:
– Всем спасибо! Отдыхайте, а сейчас в большом зале накроют столы для большого пира.
Рыцари начали выходить из зала, Тельрамунд повернулся к двери тоже, Эльза сказала негромко:
– А вас, граф, я прошу задержаться.
И хотя Тельрамунд был не единственным графом, но понял правильно, даже явно понял почему, остановился и вперил в нее мрачный взгляд.
Выждав, когда за дверью скрылся последний рыцарь, Эльза напомнила:
– Граф, я не видела вас среди приносивших присягу.
Тельрамунд смотрел свысока, как на тявкающего щенка, каменные губы чуть дрогнули в недоброй усмешке.
– Правда?
– Да, граф.
Тельрамунд сказал, глядя в ее бледное лицо:
– А вы в самом деле ожидали, что я стану перед вами на колено?
– Граф, таков порядок…
Он нахмурился, голос стал резче и злее:
– Порядки устанавливают сильные для слабых. Недавно был самым сильным герцог. Теперь во всем герцогстве нет никого сильнее меня. Вы хорошо поняли меня, Эльза?
Он прошептала:
– Нет.
– В самом деле?
– Объяснитесь, граф…
Он прогрохотал, уже не приглушая голоса:
– Вы сделали большую ошибку, Эльза, в тот роковой день, когда отвергли меня, лучшего из лучших, как претендента на вашу руку! Сейчас я бы стал герцогом, а вы были бы герцогиней. А так я стану герцогом… объявив, что трон герцог Готвальд передал мне, а вы станете… гм… роль старшей над служанками вас устроит? А я иногда буду великодушно заходить в вашу каморку, чтобы снизойти до ваших прелестей.
Эльза смертельно побледнела.
– Граф… вы понимаете, что вы говорите?
Он прорычал зло:
– А вы понимаете, что должны разговаривать со мной иначе уже сейчас? Я могу поставить вас и младшей служанкой.
– Что? Что вы сказали?
Он сказал, повышая голос:
– Будете стелить мне постель, а когда я решу, что вы надоели мне, будете жить в коровнике!.. Так что советую быть со мной… поласковее, мотылек. Я умею обрывать крылышки.
Она прошептала, сдерживая слезы:
– Как отец ошибся в вас! Он считал вас верным и преданным вассалом!
Тельрамунд зло ухмыльнулся.
– Я и был им, пока был молод и глуп. Теперь я владетельный граф, я занимаюсь торговлей, у меня ремесла, ростовщики, золотокузнецы. Я умею усмирять мечом, но еще надежнее усмирять золотом! И здесь моя власть уже выше, чем у герцога!
Она собралась с силами, вымолвила дрожащим голосом:
– Позор вассалу, что нарушает клятву! Позор тому, кто бьет в спину. Позор мужчине, который пользуется тем, что женщина не может поднять тяжелый меч и защитить свою честь…
Он захохотал, широко раскрывая огромный рот. Зубы блеснули крупные, желтые.
– Нет никакого позора! – прорычал он густым голосом. – Это все выдумки. Я все чаще имею дело с торговцами и уже знаю, что стыд глаза не выест. Главное – прибыль. А я знаю, что получу. Так что сдавайтесь, мотылек. Я могу быть и милостив… ха-ха!
Она прошептала:
– Мои вассалы не позволят вам захватить трон!
Он ухмыльнулся.
– Да?
– Я им все расскажу…
– А я расскажу свое. И кому они захотят поверить?
Она замерла, Тельрамунд употребил очень точное слово «захотят». Ее слово против его слова, но она слабая женщина, а Тельрамунд – прославленный воин, одержал победы больше чем в ста пятидесяти сражениях, он несметно богат, через Ортруду у него связи с многими знатными родами, а графство его самое крупное в герцогстве. И вассалы, поставленные перед выбором, могут предпочесть на троне Тельрамунда.
Она прошептала:
– Уходите! Уходите немедленно.
Он не сдвинулся с места, нагло захохотал, глядя на ее мертвенно бледное лицо, перевел взгляд на глаза дочери герцога, что быстро наполняются слезами, снова гулко хохотнул и двинулся к двери неспешно и небрежно, каждым движением выказывая, что уходит сам, по своей воле, и что в этом громадном замке он либо уже хозяин, либо будет им очень скоро.
Глава 3
Она взглянула на Перигейла и по его взгляду поняла, какой он видит ее: нежное чистое лицо с глазами прозрачнее родниковой воды, толстые золотые косы перевиты жемчугом и падают до самых пят, прямая и стройная, с прямой спиной, вид гордый, но те, кто ее знают, сразу скажут, что глаза у юной герцогини испуганные, как у пойманного кролика.
Перигейл проговорил невесело:
– Даже будучи больным, ваш батюшка держал власть в железном кулаке.
– А что сейчас? – спросила Эльза тревожно.
Ее сердце сжалось от недоброго предчувствия. Перигейл помедлил, она поняла, что ему очень не хочется говорить, и предчувствие переросло в тревогу, в груди возникла боль.
– Тревожно, – ответил он уклончиво.
– Это как? Говори!
– Барон Эварист Хардбальд заявил, что налоги в герцогскую казну слишком велики… Граф Гердвин сообщил, что и он отказывается платить, пока их не сделают более справедливыми. Но дальше всех зашел виконт Хейл, он сказал, что достаточно и того, если они посылают свои дружины на зов герцога.