Логово
Шрифт:
– Но нам нужна помощь…
Хатч схватил со стола автомат, сунул ей в руки и властно приказал:
– Едем вдогонку за этой падалью. Рег у него в машине. Насколько успел заметить, кажется, "хонда".
– А номер машины запомнил?
– Нет.
– А ты, случайно, не заметил…
– Я вообще ничего не видел, – нетерпеливо проговорил он, дергая на себя ящик стола и выгребая из него коробку с патронами для автомата, передавая ее Линдзи, сознавая в отчаянии, как уходит драгоценное время. – Я его снова ощущаю, правда не постоянно, а временами, но связь довольно стабильная. – Он вытащил из замка связку ключей, которую оставил в нем, когда вынимал из ящика журнал. – Мы сядем ему на задницу, если не дадим далеко оторваться… – Уже в передней, на бегу, докончил: – Но надо действовать.
– Хатч, подожди!
Он остановился и, обернувшись, оказался лицом к лицу с последовавшей было за ним Линдзи.
Она быстро заговорила:
– Ты поезжай за ним один, если считаешь, что так лучше, а я останусь здесь, дождусь полиции и направлю их по…
Отрицательно мотнув головой, он отчеканил:
– Нет. Ты мне нужна, чтобы вести машину. Эти… эти видения, как нокаут, полный провал памяти, когда вижу их, совершенно отключаюсь от действительности. И запросто могу ухнуть с дороги. Отнеси автомат и патроны в "мицубиси". – И, перепрыгивая через две ступени, он побежал вверх по лестнице, крича на ходу: – Да не забудь прихватить с собой фонарики.
– Зачем?
– Не знаю. Могут пригодиться.
Хатч говорил неправду. Он и сам удивился, когда прокричал ей про фонарики, но понял, что сейчас находится во власти подсознательного, и интуитивно знал: понадобятся обязательно. В своих кошмарах, преследовавших его в течение нескольких последних месяцев, он часто проходил по огромным пещерообразным комнатам и лабиринтам бетонированных коридоров и переходов, в которых как-то различал окружающее, хотя не замечал, чтобы в них были окна или какие-либо другие источники света. Один из тоннелей, резко обрывавшийся вниз в сплошной мрак, особенно нагонял на него ужас, и сердце его всегда начинало биться с такой силой, что чуть не выпрыгивало из груди. Вот поэтому им и нужны будут фонарики – им придется спуститься туда, где он бывал только в своих кошмарах, в самое сердце этих кошмаров.
Взлетев по лестнице на второй этаж и уже забегая в комнату Регины, он вдруг сообразил, что и сам не знает, что привело его именно сюда. Остановившись на пороге, посмотрел вниз на разбитую ручку, опрокинутый стул, перевел взгляд на стенной шкаф, в котором кучей валялась сорванная с плечиков одежда, затем на открытое окно, где ночной ветерок затеял игру со шторками.
Что-то… что-то очень важное. Именно здесь, именно сейчас, в этой самой комнате, что-то очень и очень необходимое.
Но что?
Переместив браунинг в левую руку, Хатч вытер мокрую от пота ладонь правой о джинсы. Пока он тут теряет время, эта сука в черных очках уже успел завести мотор и едет с Региной по их кварталу, скорее всего, уже сворачивает на бульвар Краун Вэлли Паркуэй. Дорога каждая секунда.
И, хотя у Хатча теперь возникло ощущение, что наверх он побежал скорее с перепугу, а не за чем-то очень важным и необходимым, как ему показалось вначале, он решил еще раз довериться наитию, заставившему его сделать именно это. Подойдя к угловому письменному столу, медленно обвел глазами книги, карандаши и тетради. Книжный шкаф у стола. Рядом с ним на стене – картина Линдзи.
Ну же, ну! Что-то же привело его сюда… что-то очень и очень необходимое, как фонарики, как автомат и патроны к нему. Что-то очень важное.
Хатч обернулся и, увидев на стене распятие, быстро шагнул к нему. Вскочив на кровать Регины, сорвал его со стены над изголовьем.
Спрыгнув на пол, он пулей вылетел из спальни, помчался по коридору и вниз по лестнице, правой рукой крепко сжимая крест. Хатч вдруг сообразил, что держит его не как предмет религиозного поклонения, а как оружие – томагавк или мачете.
Когда вбежал в гараж, большие двустворчатые ворота уже ползли вверх. И, разогреваясь, ровно гудел мотор машины, запущенный Линдзи.
Хатч бухнулся рядом с Линдзи на пассажирское место, и она, бросив взгляд на распятие, спросила:
– А это зачем?
– Понадобится.
Подавая машину задним ходом из гаража, Линдзи снова не удержалась:
– Для чего именно?
– Пока не знаю.
Когда выехали на улицу, она с любопытством взглянула на Хатча.
– Распятие?
– Кто его знает, может и сгодится. Когда я соединился с ним, он… он возносил хвалу всем силам Ада, во всяком случае, именно об этом он думал, расточая похвалы силам Зла за то, что ниспослали ему Регину. – Он указал налево. – Сюда.
Ужас последних десяти минут сразу на несколько лет состарил Линдзи. И в тот момент, когда, переключив скорость, она сворачивала влево, глубокие морщины отчетливо проступили на ее лице.
– Хатч, а что, если мы вляпались в одного из этих сумасшедших из секты сатанистов, о которых иногда пишут в газетах, и когда кого-нибудь из них ловят, то потом находят у себя в холодильнике отрезанные головы или человеческие кости у порога?
– Очень даже может быть, – ответил Хатч. Затем у перекрестка быстро сказал: – Здесь налево. Очень даже может быть… только, думаю, все гораздо хуже.
– Нам одним не справиться, Хатч.
– Ни хера подобного, – вспылил он. – А кто другой это сделает за нас? Никто. А не поспешим, Регине хана.
Путь им пересек бульвар Краун Вэлли Паркуэй, широкая улица с шестирядным движением, посреди которой был разбит сквер и посажены деревья. Время еще было не позднее, и улица была запружена автомобилями, но не чрезмерно.
– Куда теперь? – спросила Линдзи.
Хатч положил браунинг на пол машины. Но с распятием не расстался. Наоборот, крепко зажал его в обеих ладонях. Глянув влево, вправо, снова влево и снова вправо, ожидая хоть какого-нибудь знака, чувства или бог весть чего. То и дело их омывал свет фар пробегающих мимо автомобилей, не принося с собой никаких прозрений.
– Хатч!
В голосе Линдзи звучало беспокойство. Влево, вправо, снова влево, снова вправо. Ничего. Господи!
Хатч заставил себя думать о Регине. Каштановые волосы. Серые глаза. Правая рука клешней, дар Божий. Нет, не Божий. На этот раз Бог не виноват. Нельзя же все валить на Него. Может, она была права, когда говорила: тяжелое наследие родителей-наркоманов.
Сзади них остановилась машина, ожидая своей очереди выехать на бульвар.
А ее манера ходить, чтобы хромота не так бросалась в глаза. И то, что она никогда не скрывала своей увечной, обезображенной руки, не стыдясь, но одновременно и не выставляя ее напоказ: принимайте меня такой, какая есть. Будущая писательница. Свиньи, наделенные интеллектом, пришельцы из космоса.