Лола Карлайл покажет всё
Шрифт:
Не слишком гламурная картинка, но Лола оказалась счастливицей. Она никогда не брала в руки иглу и не подсаживалась на амфетамины[87]: цена, которую многие платили за гламурную жизнь. Цена за нереалистичный образ тела, которого требуют индустрия красоты и следящая за весом общественность. Сейчас, три года спустя, Лола все еще наблюдала за тем, что ест, но она наблюдала, чтобы удостовериться, что не худеет. Ее персональный спусковой крючок, который мог потенциально запустить еще один порочный круг.
Дверь камбуза открылась, и вошел Макс, принося частичку полуденного солнца за спиной и Крошку, путающегося
– Пахнет как в моем любимом маленьком ресторанчике в Новом Орлеане, – сказал он, двинувшись в обеденный уголок и наливая два бокала белого вина, которое она добыла, совершив налет на винный шкаф Тэтчей.
Лола разложила почерневшего луциана и рис на блюде-селадон[88] и пожалела, что не может добавить к ним желтых цуккини и мускатной тыквы. Она накрыла на стол подходящие тарелки-селадон и столовые приборы из нержавейки и поместила блюдо в центр стола.
Для Крошки она приготовила остатки красивой синей рыбешки, которой после чистки осталось как раз для собаки. Потом все трое сели обедать, Крошка ел из маленькой тарелочки на полу.
Макс вгрызся в свою порцию с энтузиазмом человека, по-настоящему наслаждающегося едой. Он не клал локти на стол, не жевал с открытым ртом, и не наносил удары вилкой, но он определенно был любителем поесть.
– К дьяволу эти чертовы батончики гранолы и крекеры, – сказал он между укусами.
Лола подняла свой бокал и сделала большой глоток. Его комплимент понравился ей больше, чем следовало, и девушка пришлось напомнить себе о том, что необходимо быть бдительной. Это не была своего рода деловая вечеринка, а он не был ее парнем или хотя бы другом. Она приготовила для него обед, потому что должна была приготовить обед для себя. Выживание. Ничего больше.
Откусив кусочек рыбы, она изучила лицо Макса. Он все еще носил белые полосы пластыря на лбу, и под левым глазом был ужасный синяк, но большая часть опухоли спала. Солнечный свет из окон освещал стол и сиял на хромированных и деревянных поверхностях приборов. Дневной свет бросал легкие блики внутрь каюты, и всё казалось нереальным. Он. Она. Дора Мэй.
Макс поднял голову и бросил на нее взгляд; под темными бровями и колючими черными ресницами, его голубые глаза смотрели прямо в ее. Потом он улыбнулся, и ей пришлось заставить себя проглотить рыбу. Она должна вернуться домой. Помимо того, что Лола должна найти частного детектива и вернуть себе свою жизнь, чем дольше она находится рядом с Максом, тем больше ей приходится бороться с собой, чтобы не рассматривать его как мужчину. Скрывающегося под синяками мужчину, который заставляет женщину захотеть взглянуть в зеркало и засунуть в рот «Алтоид»[89]. Мужчину, который может легко прижать ее к своей широкой груди и заставить ее поверить, что все будет хорошо. Что он может позаботиться обо всех ее проблемах. Хотя только он и ответственен за ее проблемы.
Лола верила, что Макс не хотел втягивать ее в свою жизнь и в свой побег из Нассау, она просто оказалась не в то время и не в том месте. Ему нужно было убраться с острова как можно быстрее, и он не знал, что она находится
Лолу никогда не обвиняли в излишней терпеливости или рафинированности, и она умирала от желания узнать о нем побольше.
– Итак, – начала она, – если ты не из ЦРУ, значит ты один из тех парней из секретных спецслужб?
– Мы вернулись к этому?
– Да. Если ты, как говоришь, ушел из ВМС в отставку, какую работу ты выполняешь для правительства? – Она съела еще немного риса и рыбы, затем запила их вином.
Он покончил со своим луцианом.
– Я, конечно, могу тебе сказать, – сказал он, потом потянулся через стол и вонзил вилку в еще один кусок, плавная игра его мышц привлекла внимание Лолы. – Но потом мне придется тебя убить.
– Забавно. – Она поставила бокал на стол. – Почему бы тебе не рассказать что-нибудь такое, за что меня не придется убивать?
Макс расхохотался, и девушка удивилась, когда он на самом деле рассказал ей.
– Ну что сказать, гипотетически, некоторые вещи, которые правительство может пожелать сделать, нельзя делать по официальным каналам. В таких случаях наверху могут захотеть заключить контракты на выполнение подобной работы.
– Например?
– Возможно, проникнуть на стратегически важные объекты или подорвать автоколонну с незаконно поставленным оружием в Афганистане. – Он еще несколько раз откусил и прожевал с глубокомысленным видом, словно взвешивал, что именно ей рассказать. – Не секрет, что у американского правительства есть правила и руководства на все случаи жизни, и эти правила считают определенные вещи неприемлемыми для национальной политики. Вражеские объекты вроде химических военных заводов могут быть поражены только во время официально одобренных военных операций. Но пока военные спланируют удар, а президент подпишет указ, плохие парни узнают об этом и перевезут свои химикаты или ядерные боеголовки, или что бы то там ни было. Единственный шанс для США нанести контрудар и в то же время отрицать свою вину – это возможность заключить контракт с одним, двумя или даже пятью людьми для тайных нападений под прикрытием.
– И ты – один из тех людей.
– Возможно.
– Так ты Джеймс Бонд и Жан-Клод Ван Дамм в одном флаконе?
Он просто улыбнулся и продолжил есть.
Лола тоже ела, но это ни в коем случае не означало окончание вопросов.
– О какой группе быстрого развертывания ты упоминал вчера?
– Боевая морская особая группа быстрого развёртывания.
– О, это как команда «Морских котиков»?
– В каком-то роде, – сообщил он ей между укусами. – Большая часть того, что делает DEVGRU, классифицируется и является частью СКСО.
– Что такое СКСО?
– Совместное командование специальных операций[90].
Она покачала головой и приподняла брови.
– Так чем ты занимался?
Он съел риса и запил его вином.
– DEVGRU – контртеррористическая единица.
– И?
– И делает то, что и подразумевает ее название, хотя правительство будет это отрицать. Мы также тратим немало времени и денег налогоплательщиков на создание, тестирование и оценку тактики, оружия и аппаратуру. Как бы то ни было, правительство смогло сфабриковать дело против меня.