Лола Карлайл покажет всё
Шрифт:
– Заткни собаку, или я пну его за борт, – сказал он вместо того, чтобы выпихнуть ее и ее шавку в море. Черт, к старости он стал таким мягкотелым.
– Где вы сели на яхту?
Он проигнорировал ее и в последний раз поглядел на исчезающие огни Нассау в нечетких зеленых маркерах бакена и вспыхивающем маяке, потом обратил свое внимание на приборы. У него было несколько собственных вопросов, но придется подождать, чтобы получить ответы. В настоящее время есть более важные проблемы, например, выживание.
Его руки дрожали от боли и адреналина. Только благодаря силе воли и годам опыта, он успокоил их. Он не обнаружил другого судна за собой, но это не многое
– Вы не можете просто взять эту лодку. Вы должны вернуться к пристани.
Если бы его голова не так чертовски болела, а тело не подверглось избиению как боксерская груша, то он, возможно, нашел бы ее чертовски забавной. Вернуться, после того ада, который он пережил? Отдать яхту, после того, как он с трудом ее украл? Нифига себе капризы. Редкий талант замыкать провода, когда человек не может даже глядеть прямо. Он был на борту почти каждого мыслимого военно-морского судна. От надувной лодки до атакующей субмарины. Он знал, как прочитать данные спутниковой системы навигации, и в трудную минуту мог прочитать морские карты и воспользоваться компасом. Проблема была с его зрением: лучшее, на что он способен сейчас, это гальюн на запад, и дотащить яйца до стен.
– Кто вы?
Он искоса посмотрел на золотое пятно приборов перед ним и дотянулся до радио. Он промахнулся и попробовал еще раз, пока не почувствовал кнопки под кончиками пальцев. Помехи заполнили воздух, заглушая вопросы женщины. Он поправил регулятор шумоподавителя, выключая фоновый шум, потом немного повернул его. Радио поймало переговоры морского оператора с пассажирским судном, тогда он переключился на некоммерческий канал. Он не услышал ничего необычного и продолжил переключаться. Каждый канал казался нормальным. Снова ничего необычного, но он не прислушивался к нормальному или обычному.
– Вы должны вернуть меня. Обещаю, что никому о вас не скажу.
Уверен, что нет, детка, подумал он, обернувшись через плечо, но не смог ничего увидеть из-за левого глаза, и вернулся к приборам. Если она к дьяволу заткнется, он мог бы почти забыть о ее присутствии.
Макс не связывался с Пентагоном в течение двенадцати часов. В последней передаче он сообщил им, что нет никакой необходимости в спасении или дальнейших переговорах. Два агента управления по борьбе с наркотиками, которых он искал, мертвы, и уже довольно давно. Очевидно, не привыкшие к пыткам, они погибли от рук похитителей.
– Знаете, люди заметят, что я исчезла. Держу пари, кто-то по мне уже скучает.
Ерунда.
– Уверена, что кто-то уже связался с полицией.
Багамская полиция – это наименьшая из его проблем. Он был вынужден убить старшего сына Андре Козеллы, Хосе, и едва успел сбежать, спасая собственную жизнь. Когда Андре обо всем узнает, он станет чрезвычайно обозленным наркобароном.
– Сядь и не шуми. – Напрягая двоящееся зрение, он разобрал огни парусника, направляющегося к ним по левому борту. Он не думал, что Козелла уже нашел тело и сомневался, что парусник заполнен контрабандистами наркотиков, но он прекрасно знал, что ничего нельзя исключать, и последнее, в чем он нуждался, это чтобы женщина около него начала кричать и отвлекать его.
Он скорее почувствовал, чем увидел, ее движение, и прежде, чем женщина успела сделать хоть шаг, он потянулся и схватил ее за руку.
– Даже не думай совершить какую-нибудь глупость.
Она закричала и попыталась вырваться из его хватки. Собака тявкнула, подскочила на палубе и сомкнула челюсти на штанине Макса.
– Убери от меня руки, – завопила она и замахнулась на него,
– Черт побери! – чертыхнулся Макс, развернув ее и швырнув спиной на свою грудь. Он стиснул зубы от боли, стреляющей вдоль ребер, и схватил ее за запястья. Она боролась, пытаясь убежать, но была мягкой и очень женственной – не противником для Макса. Он легко вынудил ее скрестить руки на груди, прижимая ее к себе и контролируя ее дергающиеся локти. Ее волосы, свалявшиеся на макушке, щекотали ему щеку, и он намекнул ей на неприспособленность к обороне в их ситуации.
– Будь хорошей девочкой, и кто знает, возможно, ты выживешь, чтобы увидеть восход солнца.
Она немедленно утихла.
– Не причиняйте мне боли.
Она неправильно поняла его, но Макс не потрудился ее поправить. Не о нем она должна волноваться. Он не собирался причинять ей боль, если она снова не сделает выпад в его сторону. Тогда все ставки отменяются.
Парусник скользил через спокойные воды, пятном для Макса и слишком ясно напоминая ему о его ослабленных позициях. Он не мог смотреть прямо. Даже сейчас, в темноте, его зрение лучше, чем на свету, у которого было примерно столько же преимуществ, сколько и неудобств. Он не нуждался в докторе, чтобы сказать, что его ребра сломаны, и был уверен, что будет мочиться кровью в течение, по крайней мере, недели. Еще хуже, что люди Козеллы забрали все его игрушки – оружие и средства связи. Они даже часы забрали. У него не было ничего, чтобы сопротивляться, и если они найдут его, он станет легкой добычей. Хуже, чем легкой добычей. Его невезение прокляло его нежной гражданской женщиной и ее раздражающей шавкой. Он тряхнул ногой, и мелкий брехун заскользил по деревянному полу.
– Отпустите меня, и я сяду, как вы сказали.
Он не верил ей. Не верил, что она не попытается попробовать что-то еще, а в нынешнем состоянии он даже не заметит, что происходит. Сегодня вечером он уже слишком много пережил, чтобы позволить ей закончить. Он прищурился, и два изображения слились в одно. Кормовой фонарь парусника скользнул мимо без происшествий, и, к его огромному облегчению, двоение в глазах не возвращалось.
– Кто вы? – спросила женщина.
– Я – один из хороших парней.
– Конечно, – сказала она, но она не выглядела убежденной. Больше похоже, что она пыталась умиротворить его.
– Я говорю правду.
– Хорошие парни не крадут яхты и не похищают женщин.
С одно стороны, она права, а с другой – ошибается. Иногда граница между хорошими и плохими парнями столь же смутная, как и его зрение.
– Я не краду это судно, я реквизирую его. И я не похищаю вас.
– Тогда верните меня обратно.
– Нет. – Макс прошел лучшую подготовку, которую могли предложить вооруженные силы. Исключая ночное фиаско, он мог стрелять и грабить лучше, чем кто-либо. Забраться на любой объект, получить то, что нужно, и появиться к обеду, но по своему опыту он знал, что одна истеричная дамочка может превратить стабильную ситуацию в столь же неустойчивую, как ад.
– Я не собираюсь причинять вам боль. Мне просто нужно увеличить расстояние между мной и Нассау.
– Кто вы?
Он хотел представиться ей фальшивым именем, но, так как она, вероятно, узнает его настоящее имя, когда попытается арестовать за похищение, он сказал правду.
– Я – капитан-лейтенант Макс Замора, – ответил он, не раскрывая всей правды. Он умолчал о том, что был уволен из вооруженных сил, и что в настоящее время работает на ту часть правительства, которой не существует на бумаге.