Лола Карлайл покажет всё
Шрифт:
Этот пес даже не понимал, какой он счастливчик. А Макс понимал, и жалел, что не может сделать то же самое. Даже сейчас, когда холод и ветер жалили пальцы его ног и щеки, воспоминания о ее гладкой коже согревали низ его живота. Было бы намного лучше, если бы он расстался с Лолой, не познав, как это здорово – заниматься с ней любовью. Было бы намного лучше, если бы он мог прожить свою жизнь как любой другой мужчина в мире, задаваясь вопросом, на что это похоже – обхватить ее лицо ладонями, целуя ее губы.
Теперь, когда он знал, каково это, отпустить ее будет адски трудно. Позволить ей уйти.
Лодка приближалась к побережью Флориды, и с каждой остававшейся позади милей, приближался момент, когда он передаст ее Береговой охране. Его обязательства закончились, он знал, что должен начать увеличивать расстояние между ними. Она не принадлежит ему, но когда Лола положила голову ему на плечо, он не смог заставить себя оттолкнуть ее. Держа одну руку на штурвале, другой он поднес микрофон к губам.
– Береговая охрана островов Флорида-Кис, Береговая охрана островов Флорида-Кис, это судно «Фейт». Ответьте? Приём. – По-прежнему ничего.
– Макс, когда мы спасемся, пожалуйста, не оставляй меня.
Он не мог обещать ей этого.
– Макс? – Она откинула голову и посмотрела на него.
Впервые он не дал обещание, которое, как он знал, не сможет сдержать. Его спасло от оправданий потрескивание радио, спокойный монотонный голос с судна береговой охраны.
– «Фейт», Береговая охрана. Капитан Роджер; пожалуйста, сообщите свои координаты.
Макс сделал паузу и вгляделся в прекрасное лицо Лолы Карлайл. А потом поднял микрофон и сделал первый шаг к дому и своей жизни вдали от нее.
Глава 11
Лола прибыла во флоридский медицинский центр «Лоуэр Кейз» около двух часов утра. Впервые за последние дни она точно знала который час. Девушке выделили отдельную палату, чтобы за ней могли понаблюдать в течение ночи. Руки и ноги словно налились тяжестью и отказывались подниматься; девушка задалась вопросом, почему она не испытывает желания подпрыгнуть от радости. Она ждала этого момента с ночи субботы. Она прошла через ад, боролась за выживание, и всё, что она чувствовала, – это онемение. На сей раз большее, чем просто легкое покалывание в кончиках пальцев рук и ног.
Подавленность и апатия возникли вскоре после того, как они с Максом умчались от острова, и с каждым уходящим часом эти чувства только усиливались. Лола решила, что это, вероятно, как-то связано с выбросом адреналина, поглотившего последнюю часть ее энергии. Это, и еще то, что за прошедшие несколько дней ей удалось только один раз нормально поесть.
Девушка не знала точно, сколько времени они провели на борту лодки наркокурьеров, но как только она, Макс и Крошка сели в катер Береговой охраны, ее обследовал бортовой врач, и он пришел к выводу, что Лола страдает от обезвоживания, легкой гипотермии и истощения. Истощение она и сама могла себе диагностировать. Это элементарно, а вот гипотермия и обезвоживание ее удивили. Особенно обезвоживание, так как ее лифчик и трусики все еще были
Ей поставили капельницу и заставили лежать на спине в медкабинете, в то время как Макс находился где-то на мостике, болтая с командиром корабля. Она осталась одна, но, по крайней мере, с ней все еще был Крошка.
Когда они достигли станции Береговой охраны на Ки-Уэст[132], она почувствовала себя хуже, а не лучше. Девушка была так измучена, что не могла ясно мыслить. Ее ждала машина скорой помощи, и Лола заняла место на каталке, все еще кутаясь в одеяло, которое ей дал Макс.
Кто-то забрал из ее рук Крошку, она потребовала взять его с собой, но напрасно. Ее заверили, что он получит еду, воду и превосходное медицинское обслуживание в местном приюте для животных.
Макс смог бы сделать что-нибудь, чтобы Крошка остался с ней. Он мог запугать всех своим мрачным взглядом, но его нигде не было видно. Лола была ужасно слаба и дезориентирована, и, наблюдая за всем происходящим вокруг, она не вполне могла связать события.
Ее пристальный взгляд упал на военных и медперсонал, но среди них не было никого более-менее знакомого. Она не обращала внимания на сияющие внизу и пляшущие вокруг станции огоньки. Она не контролировала происходящее с ней, разыскивая Макса. Уверенная, что если сможет просто найти его, он сделает так, что всё будет окей. Но она нигде его не видела.
Наконец, когда Лолу загружали в машину скорой помощи, она мельком увидела Макса. Стоя на краю островка света, мужчина поднял руку, коротко махнув ей, прежде чем забраться в ожидавшую его машину. Окна с тонированными стеклами поглотили его, и Макс исчез. Неожиданная паника сжала ее желудок, и Лола напомнила себе, что теперь она в порядке. Она в безопасности и не должна зависеть от Макса. Она в нем больше не нуждалась.
Так почему же она себя чувствовала так, как будто нуждается? Даже теперь, лежа на теплой больничной койке, где уютно как клопу в ковре, почему она думает, что так отчаянно нуждается в нем?
– Как вы себя чувствуете? – спросила медсестра в сиренево-бирюзовом переливающемся халате, нащупывая пульс Лолы.
Сбитой с толку, подумала она.
– Уставшей. – Девушка почесала шею. – И съеденной заживо.
– Я дам вам немного каламина[133], – ответила ей медсестра, отпуская запястье.
Вскоре после прибытия Лолы в медицинский центр ее семье отправили сообщение, и девушку известили, что ее родители уже на пути во Флориду.
– Я смогу уйти, когда прибудут мои родители, правда?
– Вам нужно будет спросить об этом доктора. – Она записала что-то в медицинской карте Лолы. – Кухня закрыта, но мы держим немного закусок в холодильнике внизу в холле. Если вы голодны, у нас есть пудинг, соки и содовая.
Растерянность и голод, сводящие живот, напомнили ей, что за весь день она съела только немного сыра и крекеров. Ее руки и ноги похолодели, и она проголодалась так, как будто падала в обморок. Эти ощущения для Лолы были не в новинку, они с ними старые знакомцы, но впервые за долгое время, она слышала знакомый позыв громко и ясно. Обольстительный голос говорил ей, что если она не поест сегодня вечером, то завтра потеряет еще три фунта.