Ломовой кайф
Шрифт:
Здесь, по идее, ведущая роль должна была принадлежать Надьке. И она эту роль какое-то время играла, во всяком случае, до момента приглашения под душ. Однако официальный статус хозяйки дома, который Полина-скромница вроде бы поначалу безоговорочно признала за Надькой, был сущей ерундой по сравнению с фактическим статусом «хозяйки положения», который Полина никому отдавать не собиралась.
— Юрик, — попросила Полина, — сделай такую теплую-теплую водичку, не горячую и не холодную. Можно?
— Обязательно! — кивнул Таран и начал орудовать кранами. — Прошу, пани! Готово!
И, подвесив душ на
— Тесно тут, — недовольно произнесла Надька, когда все трое влезли в маленькую ванну. — Тут и не приляжешь толком… Мне почему-то казалось, что тут больше места.
— В тесноте, да не в обиде, — хихикнула Полина. — Обними меня за бочок! Вот так… А ты, Юрик, помыль нам животики! Около пупиков и ниже…
Таран послушался, взял кусок мыла и, полив его теплой водой, намылил там, где просили.
— А теперь, Юрик, обними нас обеих… Крепче, крепче! Из этого получилось вот что. Когда Таран притянул к себе обеих дам, его прибор оказался между гладкими, в меру пухленькими и в меру упругими, а главное — этакими симпатично скользкими от мыла животиками. И эти самые животики стали мягко-мягко тереться сверху вниз о Юркину шишку, чуточку вращаться вокруг нее. А две ладошки — Надькина левая и Полинина правая — ласково ухватили Тарана за талию. Юрка тоже стал понемногу покачивать бедрами, двигать свой струмент между этими ужас какими приятными и нежными пузечками, изредка касаясь всяких там волосунчиков-щекотунчиков… А сверху на головы и плечи лилась теплая, ласковая и немного возбуждающая водичка, струилась по спинам, рукам и ногам.
Прелесть!
— Эх, — сладко вздохнула Надька, — было б тут места побольше.. . Можно б было музыку поставить и танцевать.
— Может, когда-нибудь разбогатеете и соорудите себе виллу с бассейном, — усмехнулась Полина. — Этак метров на сорок квадратных…
— Ну да! — вздохнула Надька. — Если это и будет, так лет через пятьдесят. На фига оно нам тогда будет?
— Кто знает, как жизнь повернется, — потираясь беленькими грудками о Надькины смугленькие промурлыкала Полина. — Может, и раньше повезет.
— Ну да, — скептически произнес Таран, нежно гладя обе пухленькие попки, по которым скатывалась вода из душа. — Повезет-это если мы вообще доживем до старости…
— Не надо о грустном, малыши! — Полина потянулась губами к Надькиному ротику, и та с неожиданной для Юрки страстью прильнула к ним. Правда, на сей раз ревности Таран не испытал, и ему стало еще приятнее, когда он увидел, как девки целуются. Это заставило его покрепче сжать их в объятиях и сделать несколько очень энергичных движений там, между скользкими и липкими животиками…
— По-моему, — отпуская Надькины губки, томно произнесла Полина, — нам всем пора в постельку…
Кольцо из рук разомкнулось, Таран торопливо вылез из ванной, стал вытираться, а потом и девки, смыв остатки мыла с животиков, замотались вместе с ним в огромное махровое полотенце, которое, по семейным преданиям Веретенниковых, было приобретено еще в период «великой дружбы» между СССР и КНР. Символами этой дружбы, кроме вот таких же полотенец, были еще и огромные, очень нарядные термосы, украшенные драконами, аистами и джонками, плывущими по Великой Желтой реке — Хуанхэ. Юркин отец даже вспоминал, будто видел на одном таком термосе изображение китайца, удящего рыбу с лодочки, и утверждал, будто этот китаец ужас как походил на дедушку Ленина, даже кепка была такая же.
Таран лично этого термоса не видел, сходства оценить не мог, и вообще ему это все было бы по фигу, если б он не вспомнил один бородатый анекдот, гулявший по Руси еще задолго до его рождения.
«Ты куда, Володя?» — спрашивает Крупская. «На йебалку, Надюша!»-«А удочки зачем?»-«Для конспийации!»
Удочки и конспирация Тарану были не нужны, а вот слово «рыбалка» в ленинском произношении так и вертелось у него на языке.
РЫБАЛКА ПО-ЛЕНИНСКИ
Ничего такого, тревожащего светлую память вождя. Юрка произносить не стал, а может, просто не успел, потому что и Полина, и Надюша, толком не обтеревшись, выскользнули из-под полотенца и с визгом, шлепая босыми пятками по полу и болтая сиськами из стороны в сторону, побежали в сторону раздвинутого и застеленного чистым бельем супружеского дивана-кровати семейства Таранов. Юрка вошел туда медленно, с чувством собственного достоинства, поскольку знал, что без него концерт не состоится. Хотя, честно говоря, толком не знал, как это у него выйдет. Конечно, опыт банного «па-де-труа» доказывал, что Юрке в принципе такое под силу. Но ведь известно, что далеко не каждый спортсмен, добившись однажды рекордного результата, способен его не то что превзойти, а хотя бы повторить. Пока, конечно, инструмент выглядел надежно и держался уверенно, но, как он поведет себя в условиях экстремальных нагрузок, никто не мог предсказать.
Между тем Надька и Полина вальяжно раскинулись на простынке и о чем-то перешептывались, время от время заговорщицки подхихикивая. Будь Таран совершенно свежим человеком, ни черта не знающим об истории взаимоотношений Надьки и Полины, то хрен бы он поверил, что они только вчера впервые увиделись на рынке, а познакомились всего полтора часа назад. Напротив, такой сторонний наблюдатель был бы убежден на сто процентов, что это две давние, может быть, еще с детсадовских времен, закадычные подружки, причем не сомневался бы, что они лесбиянки или бисексуалки, которым мужик нужен лишь для того, чтобы разнообразить их взаимную страсть.
Но Таран-то хорошо знал, что это все не так. Насчет точной даты знакомства и обстоятельств этого дела он еще мог посомневаться, например, подумать, что они познакомились не сегодня, а еще вчера и, быть может, столь же приятно провели вчерашний вечер в обществе Зыни. Но в любом случае Юрка мог дать голову на отсечение, что, даже отдыхая на территории бывшего Васильевского сельсовета, где жили их бабушки, они вряд ли могли крепко подружиться. Не мог он в это поверить. Не говоря уже о том, чтоб заподозрить Надьку в любовной связи с этой распутной столичной жительницей. Подруг у Надьки, конечно, был полон двор, но дальше обычного совместного перемывания костей и прочего бабского трепа на околовсяческие темы у нее явно ничего не заходило и не могло зайти.