Ломовой кайф
Шрифт:
— У меня есть такое объяснение, — с волнением произнесла Лариса Григорьевна. — Во-первых, я все-таки напомню, что и прошлой весной, когда Нефедова только поступила в центр, и летом, и осенью показатели, визуально наблюдаемые с мониторов, не расходились с тем, что регистрировалось записывающей аппаратурой. Мы зарегистрировали энергетические выбросы спецсубъекта и даже смогли установить соответствие между временем выбросов и энергетическими воздействиями Полины на отдельных лиц. Согласитесь, если бы среди лиц, осуществлявших контроль, был некто, условно говоря, заинтересованный в том, чтобы мы получали необъективную информацию, то нам уже удалось
— Убедительно, — кивнул Сергей Сергеевич. — Так. Теперь попрошу вас, Василий Васильевич. Вы согласны с выводом о том, что мозг Нефедовой настроился на частоту контрольного ГВЭПа и выдавал ему те показатели, которые задавала госпожа Полина?
— В принципе есть такая возможность, — подтвердил не очень хорошо причесанный гражданин, чувствовавший некую неловкость от необходимости ношения рубашки с галстуком. — ГВЭП-16ст, который там имел место, в течение почти 13 месяцев работал только в режиме «С», то есть считывал информацию. Иными словами, поглощал энергию от спецсубъекта, преобразовывал ее в картинки и звуки. Можно допустить, что мозг, привыкший отдавать часть энергии, каким-то образом научился восполнять эту недостачу, а заодно и выдавать ГВЭПу некую суррогатную картинку. Если бы догадались .поменять частоты или поставить 23-ю модель с повышенной селективностью, то мы бы имели возможность избежать подмены информации. К сожалению, я лично о том, что вы наблюдаете такую опасную девушку, узнал только позавчера, когда меня пригласили в состав комиссии как эксперта. Напомню, что я в этом самом кабинете не один раз пытался доказать, как опасно эксплуатировать устаревшие ГВЭПы. Я не берусь судить, что у вас стоит на том МКП, откуда пришло сообщение насчет отъезда Нефедовой в Москву, но убежден, что если там стояла 16-я стационарная, то Колосова не смогла , ,бы обнаружить Полину даже в соседней комнате…
— Спасибо, Василий Васильевич, — остановил Сергей Сергеевич разошедшегося спеца по ГВЭПам. — Вашу точку зрения на модернизацию оборудования местных контрольных пунктов я разделяю. Но вообще-то сейчас мы возлагаем гораздо больше надежд на ваш большой 154с. Он когда-нибудь будет готов?
— Да он уже готов! — обиженно вскипел конструктор.
— Я знаю. Но мне он на орбите нужен, а не на стенде. Решили вопрос с габаритами?
— Решили. Но вес все равно перебрали. На 14 килограммов. Может, вы лучше новую ракету закажете?
— Василий Васильевич, на «Протон» или «Союз» у меня денег нет. И на аренду Байконура, Плесецка, Свободного — тоже. Так что будьте добры лопать, что дают, и согнать эти 14 кило. В течение двух недель, не более! Иначе, извините, придется вам отдохнуть от руководящей работы, товарищ Лопухин. Все!
Василий Васильевич хотел еще что-то вякнуть, но тут на директорском столе зазвонил телефон.
— Баринов слушает! — сказал в трубку Сергей Сергеевич, а все остальные притихли. — Понял, подключаюсь…
Взгляды всех присутствующих устремились в сторону директорского компьютера.
— Это Мадрид? — спросил Владимир Николаевич, и Баринов утвердительно кивнул.
Потянулись томительные минуты ожидания, в течение которых директор ЦТМО принимал, распаковывал и расшифровывал сообщение.
— Совсем приятно, — помотал
— Ну, что там? — нетерпеливо поинтересовалась Татьяна Артемьевна.
— Могу поздравить. По данным из мадридского аэропорта, несколько полицейских видели похожие лица. Один даже сообщил, что они проходили контроль на рейс Мадрид — Сан-Исидро. Но на самом контроле, как и следовало ожидать, никто их не припомнил, и все как один утверждают, что на борт «Боинга-747», который этот рейс обслуживает, никто из них не поднимался.
— А Сан-Исидро — это где? — спросил Лопухин.
— В Караганде! — ответил Баринов, сердито улыбнувшись. — Идите вес сгонять, товарищ Вася! Заседание дирекции закрыто. Владимира Николаевича и Татьяну Артемьевну прошу задержаться, остальные свободны. А вы, Глеб Арсеньевич, попросите сюда подняться Аню Петерсон из вашего отдела.
Крупный мужик, выходивший последним, согласно кивнул, и в кабинете остались только трое.
— Интересно знать, что вы обо всем этом думаете, господа-товарищи? — сложив из своих лап нечто вроде домика, произнес Сергей Сергеевич. — Случайно это или нет? Я спрашиваю вас: случайно или нет эта овца поперлась на Хайди, да еще и двух «мамонтят» с собой увела?
— Боюсь, неспроста… — вздохнул Владимир Николаевич.
— Ты не бояться должен, «семерочник» несчастный! Ты должен знать загодя! Быстро перечисли всех, кто осведомлен о нашей поездке на Хайди.
— Во всех подробностях — только те, кто в этом кабинете. Ну, а так, без особых деталей, чисто как о турпоездке — Вредлинский, Крикуха, Манулов, Ларев, Света с приложением Никиты и Люськи, Шура Казан с Нинкой, ну и все эти, импортные…
— Девочка, которую я сейчас пригласил сюда, Аня Петерсон, насколько в курсе?
— Это ко мне вопрос, а не к нему, — заявила Татьяна Артемьевна. — Аня ничего не знает.
— Но она была с Полиной в контакте?
— Да, но очень недолго. Сперва в центре у господина Соловьева, потом в вертолете, когда их оттуда вывозили. И с пареньком, которого зачем-то увезла Полина, они тоже были в контакте. Паренек вообще-то очень сопливый, но знает не по годам много. Последнее дело, в котором он участвовал, — вывоз нашего бесценного Магомада Хасановича.
— О! — поднял вверх палец Баринов. — Вот что значит наша школа! Почувствуйте разницу, товарищ полковник! Все досье — вот тут, в башке. А ты, кроме как стеклить за тем, кого покажут, ничему не научился… Ладно, не обижайся, это у меня шутки такие пошли со злости. Какие будут мнения? Отменяем наш «саммит»?
— Вам виднее, — вздохнул Владимир Николаевич. — Я бы лично воздержался от поездки до тех пор, пока вопрос с этой Нефедовой не уладится. Может, поднять там, на Хайди, старые контакты? Доминго Косого подключить или Эухению… А может, Механика задействовать?
— Насчет Доминго — это вряд ли. И Механик, пожалуй, не пригодится. Конечно, убрать эту змею очкастую они, наверное, сумели бы, но ты, вероятно, знаешь, что это очень большой риск в плане непредсказуемых последствий. Насчет Эухении надо подумать. Но самое главное — «саммит» никак нельзя отменить. Хоть, конечно, это и не встреча на Окинаве, но кое-что для судеб человечества будет значить. Даже перенести ее нельзя — мы с превеликим трудом собрали тех, кто выкроил эти две недели из очень интенсивного графика своей бизнесменской жизни. Продинамишь их — в следующий раз: не соберешь. Понимаешь?