Лондон бульвар
Шрифт:
— Амфетамин?
— Что-то вроде.
Занялся рассвет. Джордан сказал:
— Я не знал, что у твоей сестры есть ребенок.
— У нее нет ребенка.
— Там целый гардероб забит детской одеждой.
— Что? Ты и ее комнату обшмонал?
— Сила привычки.
Ускоритель щипал мне глаза и расширял зрачки. Джордан проверил «зиг-зауэр». Я спросил:
— Нравится этот калибр?
— Девять миллиметров? Конечно.
Мы вышли из дома. Стену подпирал дворник.
Перекур.
На
Дворник сказал:
— Привет, мужики.
Ирландец.
Я сказал ему:
— Ничего себе погодка.
Он кивнул:
— Если небеса не подпортят.
Джордан дал по газам, и мы уехали. Я думал о Гарри Крюзе и его интервью, которое он взял у Чарли Бронсона.
Бронсон тогда сказал:
Нет никаких причин, чтобы не иметь друзей.
Скорее наоборот. Но я думаю, что друзей не следует заводить до тех пор, пока не захочешь делиться с ними временем.
А свое время я не отдаю никому.
До дома Ганта доехали минут за двадцать. Если можно так сказать, я был на последней скорости. Было почти восемь. Моя система начала испытывать перегрузку. Ноги и руки зудели, множество готовых взорваться мыслей прыгали в моей голове, как резиновые шарики.
Вдоль улицы стояли деревья.
Джордан сказал:
— Это бульвар.
— Гребаный лондонский бульвар, — уточнил я.
По улице медленно ехал школьный автобус.
Джордан спросил:
— Читал когда-нибудь «Встречи с замечательными людьми»?
— С отчаявшимися людьми… да.
Он пропустил мое замечание мимо ушей, следя за автобусом, продолжил:
— Наслаждаться творениями
Гурджиева
Успенского
Шиванды
Йоганды
Блаватской
Бэйли…
…а потом оставить божественный свет и вернуться во мрак.
Меня так и подмывало добавить к списку ливерпульскую четверку, но я побоялся, что он меня пристрелит. В доме Ганта открылась парадная дверь, на крыльце появилась женщина, державшая за руку девочку. Она поправила ранец, оправила на девочке пальто, наконец, обняла ее. Женщина наблюдала за отъезжающим автобусом с отсутствующим выражением на лице. Потом зашла обратно в дом. Джордан сказал:
— Идем.
Пока шли, он спросил:
— Через переднюю дверь или через заднюю?
Я угрюмо ухмыльнулся и сглотнул.
~~~
ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ САУНДТРЕКОМ к убийству? В моей голове звучал голос Леонарда Коэна, его «Знаменитый синий плащ». Когда я подошел к двери, пробормотал про музыку на Клинтон-стрит. Эта строчка мне нравилась.
Позвонил в дверной звонок.
Колокола зазвонили!
И что еще хуже, они зазвонили мелодию… «Палома бланка»! Богом клянусь. Сколько времени прошло, когда у них был праздник?
Она открыла дверь.
Я ударил прямо в лицо. Она осела, как мешок с картошкой. Огляделся. Словно ждал, что сейчас выйдет молочник и скажет: «Она тебе тоже не заплатила, да?»
Схватил ее за волосы, затащил внутрь, захлопнул дверь. Женщина была в полной отключке. В прихожей появилась чья-то фигура. Я запаниковал, начал нащупывать пистолет. Джордан покачал головой. Потом приложил палец к губам, показал на второй этаж Гант сидел в кровати, на коленях его стоял поднос с завтраком. Выглядел Гант ошеломленным. Я сказал:
— Всем доброе утро.
Он как раз подносил ко рту чашку с кофе. Рука застыла на полпути. Я подошел, выбил чашку из рук Она ударилась о стену и отскочила. Джордан стоял в дверях. Я нанес удар левой, сказал:
— Ты хотел меня видеть, а? Вот он я, мать твою.
Он все еще ничего не произнес. Я схватил его за пижаму, стащил с кровати. Джордан вынул из пальто молоток и начал лупить по зеркалам. Гант сказал:
— Ну хватит.
Я вытащил «глок», направил на Ганта, сказал:
— Ты когда собаке голову отрезал, тебя это заводило?
— Что?
Я потерял контроль и начал молотить его пистолетом, пока Джордан не перехватил мою руку.
— Он сознание потеряет, — сказал он.
Придя в себя от залета, обнаружил, что все руки забрызганы кровью. И не моей.
Джордан говорит:
— Пора.
Гант постарался взглянуть на меня оставшимся глазом, сказал:
— Давай договоримся.
Я выстрелил ему в рот. Джордан вытряхнул кучу наркотиков и шприцев на кровать, потом выстрелил Ганту в голову.
Мы перевернули дом вверх дном, откопали
двадцать тысяч
кучу крюгеррандов [43]
три пистолета
нычку кокса.
Все забрали с собой.
Когда собирались уходить, жена начала приходить в себя.
Джордан пнул ее в голову, спросил:
— Хочешь всё это поджечь?
— Нет, ненавижу огонь.
Когда мы доехали до Пэкхема, я сказал:
— Высади меня здесь, я хочу друга повидать.
— Уверен? Я имею в виду, ты сейчас не в себе.
43
Крюгерранд — южноафриканская золотая монета.