Лондон
Шрифт:
И в тот самый миг пес увидел чудовище.
Семейство Дукета собралось. У ворот ждали два экипажа и повозка. Сэр Джулиус окинул всех удовлетворенным взглядом: жена, сын и наследник, жена сына, двое детей. Их также сопровождали слуга и две служанки, которым предстояло ехать в повозке, груженной сундуком с одеждой и прочим скарбом.
– Осталось место для одного, – сказал он. – Я без него не поеду.
Уже в третий раз за утро он вышел на улицу. Где носят черти этого парня?
Сэр Джулиус Дукет, достигший шестидесяти двух лет, был совершенно доволен жизнью. Ныне он преуспевал и был в почете, друг короля. Дружить же с королем Карлом II было весьма
Двор Карла в Уайтхолле слыл развеселым местом. Банкетный зал, где был казнен его отец, никогда не пустовал, и подданные приходили туда взглянуть на королевскую трапезу. Бесхозное лесистое пространство сразу к западу от Уайтхолла превратилось в новехонький Сент-Джеймс-парк, где короля часто видели выгуливающим милейших спаниелей, от которых он был без ума, или в длинной аллее, что в северной части парка, играющим с придворными кавалерами в пэлл-мэлл – смесь крокета и примитивного гольфа – забавную игру, в которой он был искусен. Приподнятое настроение воцарилось во всем Лондоне. Вернулись спортивные состязания и майские деревья. Открывались театры, включая новый близ Олдвича, на Друри-лейн, где выступала личная труппа короля и только что дебютировала пышнотелая юная актриса по имени Нелл Гвин. Подданные его величества, все еще склонные к пуританству, были шокированы веселой безнравственностью и экстравагантностью двора, но никому из них не хотелось вернуться к скорбям и тяготам Содружества.
Главное, у этого нового Карла не было никаких иллюзий. Он понимал, что занял свое место не волей Божьей, а потому, что так решил парламент.
– Мы с парламентом друг другу нужны, – сказал он однажды Джулиусу.
Палаты лордов и общин были восстановлены в том же виде, что полвека назад, и Карл извлекал из них посильную пользу. Но властью никогда не злоупотреблял. Так же обстояло с религией. Его молодая жена-португалка была католичкой, как и сестра, породнившаяся с французским королевским домом, но он знал, что многие его подданные – пуритане.
– Я буду счастлив отнестись к ним со всей возможной терпимостью, – заявил он.
В отличие от парламента. Поэтому ситуация более или менее уподобилась той, что была при доброй королеве Бесс. Все обязывались подчиняться Англиканской церкви с ее обрядами и епископами. Тех, кто не хотел, подвергали мелким ограничениям и не допускали к государственной службе. Да и только. Намек короля был прозрачен: «Храните верность, а в остальном молитесь или резвитесь, как вам угодно». Это соглашение с королевским двором назвали Реставрацией.
Сам веселый монарх не горел желанием мстить. Пришлось казнить пару убийц его отца. Труп Оливера Кромвеля откопали и повесили в Тайберне.
– Теперь он выглядит лучше, чем живой, – желчно заметил Джулиус.
Но Карл не преследовал своих недругов. Друзей, однако, помнил и привечал сердечно, в том числе сэра Джулиуса Дукета.
– Парламент не разрешит мне выкупить для вас Боктон, – извинился он. – Но я могу назначить вам пожизненную государственную пенсию. Так что живете подольше, мой друг.
Пенсия была щедрая. Не имея нужды бояться круглоголовых, следивших за каждым его шагом, Джулиус смог и расходовать остатки сокровища. Он пустился торговать. Год назад сумел выкупить Боктон по скромной цене, так как дом
Воистину, вся Англия исполнилась оптимизма и воодушевления. Торговля росла и крепла, колонии приносили солидный доход. Даже недавний брак короля с католичкой стерпели легко, когда выяснилось, что в приданое ей был дан ни много ни мало Бомбей – богатый индийский торговый порт! Укрепилось и морское владычество Англии. В прошлом году она вытеснила из ряда колоний конкурентов-голландцев, в том числе из весьма перспективного американского поселения. Джулиус слышал, что колония называлась Нью-Амстердам.
– Ну, так наша эскадра назвала ее Нью-Йорком!
По мнению сэра Джулиуса Дукета, Англия еще никогда не переживала такого подъема.
Или, по крайней мере, так было дней десять назад. Сейчас уверенность поугасла. И с некоторой тревогой сэр Джулиус озирался: куда, черт его побери, запропастился молодой Мередит?!
Нед ощетинился. Он зарычал, оскалил зубы и сделал два шага вперед. Чудовище так и плыло по улице. Нед заворчал еще яростнее. Он в жизни не видывал такой твари. Монстр был ростом как минимум с человека. Из вощеной кожи. Туловище имело форму огромного конуса, достигавшего земли. У него были две руки с кожаными лапищами. Оно держало короткую палку. Но самой страшной казалась голова. Между большущими стеклянными глазами торчал здоровенный кожаный клюв. Венчалась голова черной широкополой кожаной шляпой.
Нед гавкнул, заворчал, гавкнул еще и попятился. Но монстр заметил его, свернул и двигался теперь прямо к нему.
Еще часом раньше доктор Ричард Мередит был счастливейшим человеком в Лондоне. Честь, которой он удостоился накануне, была велика, особенно с учетом его юного возраста. Он вышел спозаранку окрыленный, но в Гилдхолле ему предъявили документ.
Случись Реставрация на несколько лет раньше, молодой Мередит мог стать священником. Но он не хотел быть пуританским министром, [60] а старик-отец предостерег: «Посмотри, на что мне пришлось пойти, чтобы выжить». Поэтому в Оксфорде он решил стать врачом – еще один способ послужить ближнему. Это было и по уму, так как он от природы отличался пытливостью и склонностью к анализу.
60
Министр – священнослужитель у пуритан.
Медицина оставалась занятием грубым – смесью классических знаний и средневековых мифов. Врачи продолжали верить в существование четырех соков: ставили пиявок и отворяли пациентам кровь, полагая, что та нуждается в разжижении. Кроме того, они опирались на традиционные травные средства, иногда действенные, здравый смысл и молитву. Иное чудо считалось обычным исцелением: ни один врач не отваживал многочисленных золотушных от стояния в очереди к королю, прикосновение которого, как уверенно полагалось, могло излечить сей недуг. Естественные науки пребывали в зачаточном состоянии. Образованные люди по-прежнему спорили, обладает ли волшебными свойствами рог единорога. Однако в последние десятилетия стал укрепляться новый дух рационального исследования. Великий Уильям Гарвей показал, что кровь на самом деле циркулирует в организме; он же взялся за изучение развития человеческого плода. Роберт Бойль в ходе тщательных экспериментов сформулировал законы поведения газов. И разумеется, из мест, где мог проживать Мередит, лучше Лондона было не найти, так как здесь разместилось Королевское общество.