Лондонские тайны
Шрифт:
Вид брата произвел на Вейт-Манора сильное впечатление, — но какое же!.. Сила, красота и молодость Бриана привели графа в бешенство. Он употреблял все силы, чтобы скрыть это чувство. Он думал, что брат нарочно пришел, чтобы сосчитать дни, оставшиеся до вступления во владение огромным Вейт-Манорским имением. Он придумывал средство, чтобы лишить его наследства, но не находил ничего другого, кроме убийства. Правда, граф видел, как угасает его жизнь и что он близок к могиле. Вейт-Манор начал разговор первым:
— Что вам угодно, мой милый брат? —
— Напрасно так думаете, — возразил Ленчестер, — я пришел осведомиться о вашем здоровье и уверяю вас, что болезнь ваша меня огорчает. Вы возводите клевету на меня, вы забыли, как провели вашу молодость, а, между тем, обвиняете меня в вашей болезни.
— Змея очень мала, так что ее можно раздавить ногою, но между тем она жалит очень больно, ответил граф.
Бриан побледнел, услыхав такие слова, граф же раскаивался, что сказал лишнее и проговорил со смущением:
— Извините, я, может быть, сказал вам не совсем то, но мне кажется, между братьями не нужно взвешивать каждое слово.
Желая скрыть смущение, Вейт-Манор сделал знак Патерсону, чтобы тот подал кресло.
— Садитесь, брат, пожалуйста, и также мне позвольте сесть. Мы с вами очень редко видимся, а потому позвольте узнать причину вашего посещения.
— Я пришел переговорить без свидетелей и жду, когда все уйдут.
Вейт-Манор колебался. Он сознавал свою слабость и заметный страх выразился на его лице.
— Остаться одним? — сказал он. — Но Патерсон, мой верный друг, никогда не отлучается от меня.
— Милорд, дело по которому я пришел, очень важно для вас и для меня, и поэтому присутствие лакея нам будет мешать.
Подумав несколько минут, граф встал без чьей-либо помощи и пошел к дверям, сказав:
— Следуй за мной, Патерсон. А вы, Бриан, подождите немного, я возвращусь, и тогда мы останемся одни.
Глава сорок четвертая
СДАЧА
Несколько минут спустя, граф вернулся, и вместо того, чтобы расположиться рядом, сел за круглым столом и положил на него два пистолета.
— Не удивляйтесь, Бриан, эти пистолеты показывают, что мы будем говорить серьезно. Я вас ненавижу — это вам известно, и считаю вас способным на все — тоже известно, и поэтому я взял двух немых свидетелей, которые хорошо заменят Патерсона. Говорите.
— Ах, милорд! — улыбаясь сказал Бриан. — Дон-Кихот, сражавшийся с крыльями мельницы, и тот был рассудительнее вас. Неужели вы не понимаете, что я был бы счастлив, если бы был убит вами?
— Я вас не понимаю, — с недоумением ответил граф.
— Ну все равно, милорд. Согласитесь сами, пистолеты не могут защищать вас от моих нападок, если вы не согласитесь на мир.
— Как? —
— Я сжалился над вами, милорд, во мне заговорил голос родства. Я устал поражать врага, не умеющего защищаться, устал обижать человека, который носит благородное имя моего отца.
— А! — проговорил Вейт-Манор. — Вы довольно резко предлагаете мне мир.
— Я повторяю, еще раз, милорд, что раскаиваюсь в том, что навлек на вас унижение.
Презрительное сострадание брата оскорбляло Вейт-Манора, руки его дрожали, он бросал свирепые взгляды на пистолеты.
— Теперь понимаю, — сказал он после некоторого молчания, вы по привычке оскорбляете меня и притом в последний раз.
— Вы ошибаетесь, милорд, — равнодушно ответил Ленчестер. — Я пришел не оскорблять вас, а только открываю крайность, до которой вы дошли.
— Вы поступаете как покупатель, порицающий товар, чтоб купить его за малую цену, — возразил граф.
— Нет, — ответил Ленчестер, — я порицаю, чтобы получить огромную плату.
— Не пришли ли вы торговаться со мною?
— Я с вами торговаться… возможно ли, милорд? Наши предки собирали дань с пленных.
— Позвольте мне сделать небольшое замечание?
— Сделайте милость, милорд. Я слушаю вас.
— Вы очень любезны, — ответил граф, стараясь придать своим словам насмешливое выражение. — Изволите видеть, сэр, что я несчастлив, даже очень несчастлив, но, согласитесь, вы несчастливее меня и я понимаю, для чего вы предлагаете мне мир. Вам кажется, что я не тороплюсь умирать, но уверяю вас, что я проживу долее вас. Вы желаете моей смерти для того, чтобы скорей расплатиться с долгами. Но не так, мой друг, вы поступаете, вам не угрозами бы, а скорей просьбой надо уговорить меня на мир.
— Все, что вы сказали, справедливо отчасти. Действительно я беден, но не имею долгов.
— Вы вероятно живете трудом, милорд? — В голосе графа слышалась насмешка.
— Меня не учили ничего делать, милорд.
— Однако.
— К величайшему удовольствию вашего сиятельства, да, милорд, но не в кредит, мне подают милостыню.
— Как! Вы позорите мое имя и выпрашиваете милостыню?
— Смею заметить вашему сиятельству, что нищенство запрещено даже младшим братьям членов парламента, для которых было бы нужно сделать исключение. Я не прошу милостыни, которую притом мне дают так. Но приступим к делу, милорд. Я с миром, если вам угодно.
— Смотря по условиям.
— Условиям? — Бриан не ждал этого.
— Сколько вам нужно денег, милорд?
— Мне нужно позволение вашего сиятельства пользоваться казною вашего сиятельства, как мне вздумается.
Вейт-Манор принял это, очевидно, за шутку.
— Но это значит, вы хотите все мое состояние?
— Да, ваше сиятельство, если понадобится. Может быть и меньше. Но не подумайте, пожалуйста, милорд, чтобы я хотел вас принудить. Хотя ваше прошедшее…