Лондонские тайны
Шрифт:
— На меня!
— Да. Не забывай, как тебя любила Мери. Ужасные подозрения овладели Годфреем и он отнял ребенка у матери. Бедная сестра поправилась и напрасно просила, умоляла, чтобы ей показали ребенка, так что она стала думать, будто он умер. Наконец, Годфрей явился к ней, Патерсон нес за ним колыбель. Она была счастлива!.. Но Годфрей грубо остановил ее и сказал:
— Миледи! Это ваше, но не мое дитя.
Мери изумленно и испуганно посмотрела на него.
— Смейте сказать мне, — с яростью продолжал он, — что это дитя не похоже на него!
— На кого, Бога ради?
— На Ферджуса О’Брина, конечно.
— На Ферджуса! — вскрикнула Мери с радостью.
— Это погубило ее, потому что Годфрей принял это за признание. — Он побледнел от ярости.
— Милорд, пощадите ваше дитя! — умоляла Мери, пав на колени.
Годфрей злобно улыбнулся.
— Мое дитя? — с горькой иронией повторил он. — Мне кажется, что я был бы вашим рабом, если бы этот ребенок был мой.
Сестра стала было клясться в невиновности, но Годфрей грубо прервал ее:
— Посмотрите на ребенка, миледи, посмотрите и насмотритесь хорошенько, потому что вы видите его в последний раз.
Мери просила, плакала, умоляла, обнимала колена своего мучителя. Вейт-Манору эта унизительная сцена доставляла удовольствие, он старался продлить ее. Наконец, по его знаку, Патерсон унес ребенка.
Мери почти без чувств упала на кровать. Вейт-Манор грубо приказал ей встать. Она повиновалась и пошла за ним.
Глава сорок вторая
ЖЕНЩИНА В ТРИ ШИЛЛИНГА
Когда они вышли на двор, Патерсон подал Годфрею веревку.
Энджус замолчал.
— Продолжай, мой друг, что он сделал?
— Что сделал? О, если бы я был там!
Мак-Ферлэн глухо застонал.
Мери стояла перед Вейт-Манором, бледная, трепещущая, беззащитная. Он насильно поставил ее на колени на крыльце. Потом… потом накинул ей веревку на шею и громко спросил:
— Кто из вас хочет купить эту женщину?
Никто из собранных на дворе слуг не откликнулся.
Энджус едва сдерживал гнев при этом воспоминании. О'Брин невольно встал.
— О!.. Теперь я клянусь мстить этому человеку, беспощадно мстить…
— Благодарю, друг!
— Никакого сомнения, — продолжал Энджус, — что Вейт-Манор сам не верил своим словам. Но его бесило то, что она не забыла тебя. Чтобы удовлетворить безумный гнев, он решил прибегнуть к старинному обычаю, который может существовать только в одной Англии. Он хотел продать ее, обвинение в неверности давало ему право.
— Кто хочет купить эту женщину? — повторил Вейт-Манор.
Никто не ответил. Мери, бледная, стояла на коленях.
— Прочь же с дороги! Я продам ее на рынке, — гневно зарычал он.
Годфрей повел сестру на Смитфильдский рынок. Вокруг него собралась толпа. Зрелище для нее было любопытное!
— Эта женщина продается, — кричал он. — Три шиллинга!
И вдруг из толпы раздался громкий и звучный голос:
— Я покупаю эту женщину. Пропустите.
Это был молодой человек в платье скотника. Годфрей смутился при виде его и хотел уйти. Но тот остановил. В Лондоне я узнал после, что это был Бриан Ленчестер, младший брат Годфрея. Бриан вырвал веревку из рук Годфрея и, поддерживая одной рукой плачущую и обессилевшую Мери, другой рукой бросил Годфрею в лицо горсть медных монет со словами:
— Вот ваши деньги, благородный граф Вейт-Манор!
Громкие возгласы всей толпы одобрили поступок молодого человека.
Вейт-Манор стоял как пораженный громом. Народ расступился перед мнимым скотником, сомкнулся вокруг Бриана, лицо которого исказилось от бессильной ярости.
— Но Мери, Мери?
— Бриан усадил ее в карету и отвез к одной доброй старушке. Он не богат, но, несмотря на это, часто помогал моей бедной сестре. Да благословит его Бог! Остальное ты знаешь.
— Мщение, мщение и мщение!.. Теперь выслушай, Энджус, и мою тайну. Тебе открою ее первому.
Глава сорок третья
БРАТЬЯ
Читателям известно, что поиски Бриана Ленчестера на Вимпольской улице были совершенно напрасны.
Спустя полчаса, к дому Вейт-Манора подъехала наемная коляска, из которой вышел Бриан Ленчестер, Он позвонил. Отворивший ему грум невольно попятился назад.
— Доложи его сиятельству, графу Вейт-Манору, — с повелительным спокойствием приказал Бриан, — что Бриан Ленчестер желает видеть его сиятельство.
Грум был в нерешительности. Однако повиновался, когда Бриан повторил приказание.
Немного спустя Бриана ввели в приемную. Он опустился в кресло и одна мысль завладела его умом. Могущественный неприятель оспаривал у него Сюзанну и он должен был еще найти ее.
Давно уже Бриан не был в доме своих предков. Его охватило какое-то новое чувство. Он с уважением взглянул на портреты гордых предков; вспомнил, как его отец, умирая, соединил руки братьев; вспомнил полные любви и кротости слова матери. Пожалуй, что Бриан и раскаивался…
В комнату, опираясь на руку Патерсона, вошел граф Вейт-Манор, Бриан встал и почтительно поклонился. Граф постарался с искренним радушием ответить.
Братья молча стояли друг перед другом. Бриан был спокоен, Вейт-Манор стоял с выражением ласковой покорности и добродушия. Страждущий вид графа произвел глубокое впечатление на Бриана, он начинал глубоко раскаиваться, готов был протянуть ему руку. Но взгляд ненависти, промелькнувший на лице графа, удержал Ленчестера. Он сделался холоден.