Лорд-Чародей

Уотт-Эванс Лоуренс

Ведун хотел было что-то сказать, но раздумал. Крушила догадался, что Избранный собирался пояснить, что не обязательно забывает ложь, но в последний момент предпочел промолчать.

— Ведь здесь был твой дом, не так ли?

— Я родился вот здесь, — прокаркала ворона и неуклюже показала крылом на гору почерневших камней у подножия склона. — Моя мать умерла при родах, а отец покинул этот мир, когда мне было восемь лет.

— И ты уничтожил дом своего детства? Убил своих друзей и соседей?

— У меня не было здесь друзей! — прокаркала ворона. — Они все меня ненавидели. Я был маленьким, слабым и уродливым. При появлении на свет убил

свою мать. Они меня ненавидели, — повторила птица. — Они называли меня Вонючкой, Свиной Харей и Убийцей. После того как умер отец, у меня много лет не было достойного прозвища. Только оскорбления. В меня швырялись камнями и гоняли по жнивью до тех пор, пока мои ступни не начинали кровоточить. Когда я попадался им в руки, меня избивали. Однажды я поклялся перед лицом всех лерров, что когда-нибудь стократно воздам им за жестокость. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я убежал из Каменистого Склона, чтобы учиться магическому искусству. Вернулся я сюда лишь пять лет назад, чтобы исполнить свою клятву.

— Но это дитя тебя никогда не мучило и над тобой не издевалось, — сказал Ясновидица, поднимая крошечный череп.

— Это делал ее отец! — хрипло воскликнула ворона. — Или, если быть точным, муж ее матери. Я не удивился бы, узнав, что эта шлюха зачала свое отродье от кого-то другого.

Крушила похолодел:

— Выходит, ты их всех знал?! И убил намеренно?

— Разумеется, знал. Прежде чем обрушить на них свою месть, я заслал шпионов, которые целый год следили за тем, что здесь происходит. Мне надо было продумать план мщения. Я подозревал, что кое-кто может мой поступок не одобрить. Вы, Избранные, могли не понять, что я должен был так поступить ради высшей справедливости. Поэтому я постарался сделать так, чтобы о моей мести не узнал никто. Я убил проводников — отца, дочь и внука, оборвав таким образом все связи с остальным Бароканом. С тем Бароканом, который населен достойными людьми. После этого я получил возможность убрать всю грязь из этого места. Но до того мне еще предстояло узнать всех обитателей деревни, чтобы ни один не избежал моего гнева.

Крушила окаменел от ужаса. Он пытался внушить себе, что это всего лишь дурной сон, ночной кошмар, что говорящая ворона ему грезится. Но пропитанная водой одежда и грязь под ногами были вполне реальными, убивая любую мысль о видении.

— Итак, ты считал, что все жители Каменистого Склона заслуживают смерти? — спросил Ведун. — Неужели когда ты был ребенком, среди них не нашлось никого, кто помогал бы тебе или по крайней мере держался в стороне?

— Никого! — прокаркала ворона. — Никого! Никого!

— У тебя не было семьи? — спросила Ясновидица.

— Я же сказал, что мои родители умерли.

— Но ведь кто-то пригрел тебя после смерти отца. Неужели жрецы и лерры не встали на твою защиту как одного из своих?

— Какое это имеет значение? Они все мертвы. Мертвы уже пять лет. Я клялся всеми леррами, что отомщу. У меня не было выбора.

— Но ты же не клялся убить всех! Разве не так?

— Именно так! Те, кто меня не мучил, не положили этому конец!

— Как… — Голос Крушилы стал почти таким же хриплым, как у вороны. Он прокашлялся и попытался снова: — Как ты это сделал?

— Тебе лучше этого не знать, — склонив голову набок, ответила птица. — Ведь я Лорд-Чародей, повелитель ветров, огня и стали. Ты действительно желаешь знать подробности?

— Мы хотим знать, истязал ли ты их перед смертью, или сделал так, чтобы они

ушли из жизни быстро и без страданий, — сказал Ведун. — Для справки, как ты понимаешь.

— Вначале я наслал на них моровую язву, — ответила ворона. — Когда они все слегли, а часть уже умирала, я пустил в дело очистительный огонь и ураган, чтобы сильнее раздуть пламя. После того как все закончилось, я с помощью сильного ливня залил огонь и смыл пепел. Затем я явился в Каменистый Склон. Не в виде вороны или иного животного, а лично, во плоти, если можно так выразиться. Мне надо было убедиться, что дело сделано. Я отрубил головы тем, в ком, как мне казалось, еще теплилась жизнь. Затем я удалился, оставив их всех гнить. Я никого не мучил и ни над кем не издевался. Я не мог позволить себе опуститься до подобной низости. Я совершил это, чтобы избавить Барокан от гнили, а вовсе не для того, чтобы наслаждаться видом чьих-то мучений.

В этих словах, как показалось Крушиле, прозвучала самодовольная нотка, несмотря на то, что они были прокарканы вороной.

Некоторое время все молчали, а затем ворона спросила:

— Будете ли вы теперь, после того, как я все вам рассказал, считать меня воплощением зла или безумцем? Попытаетесь ли вы меня убить?

— Не знаю, — ответила Ясновидица, опередив собеседников. — Нам потребуется время, чтобы все обдумать, и мы должны посоветоваться с другими Избранными. Мы трое — меньшинство и не вправе принимать решения.

Крушила с изумлением уставился на нее.

— Я не хочу убивать вас, — прокаркала ворона. — Но в случае необходимости мне придется это сделать, хотя это и лишит меня части моего магического могущества…

— И остальные Избранные, несомненно, проголосуют за то, чтобы тебя устранить, — прервал птицу Ведун. — Лорду-Чародею категорически запрещается убивать Избранных.

— За вас будут мстить не только Избранные, но и Совет Бессмертных, — согласилась ворона. — Если я прикончу восьмерку Избранных, все чародеи Барокана возжелают моей крови, а у меня практически не останется магических сил, чтобы им противостоять.

— Полагаю, что никто из нас этого не хочет, — сказала Ясновидица. — Но, надеюсь, ты понимаешь, что мы обязаны рассказать другим о том, что ты здесь сделал.

— И вы решите, были ли мои действия проявлением высшей справедливости или приступом безумия. Признание меня безумцем будет означать объявление войны. Войны не на жизнь, а на смерть.

— Смерть вовсе не обязательна. Ты можешь добровольно уйти с поста, — сказал Ведун. — Так двести лет назад поступил Темный Лорд из Паучьего Болота.

— Возможно, — прокаркала ворона. — Возможно.

С этими словами птица встряхнулась, похлопала крыльями, каркнула и улетела прочь.

Крушила и без слов Ясновидицы понял, что Лорд-Чародей их оставил. По крайней мере на время.

Кроме того, до него наконец дошло, чего требуют духи убиенных обитателей Каменистого Склона.

Они хотят справедливости.

Нет — это не совсем точно. Души убитых жаждут мести.

17

Им не терпелось как можно скорее уйти из Каменистого Склона, уйти от обугленных домов, заросших сорняками полей и сотен душ невинно убиенных людей. Здесь не осталось жрецов, которые могли бы проводить их из этого мира в мир иной. Искать новых доказательств преступлений Лорда-Чародея не имело смысла, тем более, что он не только признался в своих деяниях, но даже похвалялся ими.