Шрифт:
Пролог
2 ноября 3284 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира
Этот пляж на одном из островов Филлипин, был, наверное, одним из прекраснейших мест на Земле. Его спокойную, но яркую красоту редко тревожили шторма и цунами. Он сам по себе, белая широкая полоска чистейшего песка между зеленых джунглей и ласковых теплых воды голубой лагуны, был чем-то неизменным… вечным доказательством того, как прекрасна нетронутая природа.
Таким он был в дни рождения, правления
Вечная безмятежность оказалась нарушена. Здесь и сейчас песок был взрыт и оплавлен, пальмы повалены, а к берегу всё прибивало и прибивало тушки мертвых морских обитателей. На небольшой косе почти не было видно песчаной белизны – везде лежали трупы. В некоторых местах их было столько, что получались маленькие холмики и завалы из тел.
Большей частью убитые были одеты в одинаковую военную форму, являясь людьми восточного типа. Опытный путешественник, посетивший разные уголки этого мира, опознал бы в них китайцев или кого-то из близкородственных наций. Тела были разорваны и обуглены, неся на себя отметины не человеческого гнева, но ярости небесной стихии, беспощадной энергии молний. На фоне сотен, если не тысяч их трупов, полностью закрывших собой песок некогда прекрасного пляжа, совсем не смотрелись несколько десятков тел, определенно нечеловеческой природы. Это были худощавые и высокие гуманоиды, оснащенные двумя парами жилистых длинных рук. Покрытые короткой густой серой шерстью, существа с головами, сильно напоминающими кошачьи, были сражены тем же, чем и люди.
Молниями.
Их противников узнать было куда легче, а вот отыскать тела, погребенные под завалами трупов китайцев и ракшасов, на порядок сложнее. Слишком их было мало, всего несколько десятков. Мужчины, женщины и дети, чьими отличительными чертами были слегка суженные глаза да серые как пепел волосы, торчащие иногда самым нелепым образом. Их тела носили следы пулевых ранений, ударов когтями, а торсы пары наиболее крупных мужских трупов были сожжены пламенем такой силы, что несчастных запекло и обуглило на месте, вплавив в песок.
Мрачное зрелище беспощадной и неистовой бойни, способное ужаснуть любого стороннего зрителя.
Кроме двух выживших, смотревших сейчас друг на друга.
Хотя, если уж смотреть правде в глаза, выжившим был лишь один. Полученные еще дышащим могучим стариком раны, его оторванная по локоть правая рука, смятые неведомой силой ноги – всё это оставляло крайне мало шансов на возможность дожить до медицинской помощи. Огромный и мускулистый японец преклонных лет находился в изнеможении и всего лишь в шаге от смерти. Его оппонент это прекрасно осознавал.
–
– Это? – вяло качнув головой на заполненный телами пляж, спросил умирающий, – Нет. Не стоило…
– Теперь поздно жалеть, старик, – ракшас скрестил на груди верхнюю пару покрытых шерстью рук, – Но ты еще можешь позабавить меня, если ответишь на вопрос. Вы же изгои. Беглецы. Приблуды. Почему ты, глава мёртвого рода, вообще решил отказаться от предложения? Мы знали, что вы глупы и эгоистичны, но не думали, что настолько. Так скажи мне, почему?
Его израненный собеседник промолчал, тяжело дыша, но ответы человекоподобному коту не особо требовались. Он начал прохаживаться взад-вперед, рассуждая:
– Вам предложили вернуться. Взять под свою руку ни одну и не две жалких провинции, а объявить о том, что Иеками теперь правители Окинавы. Только и всего. Жизнь, процветание, почет. Роскошь. Признание. Всего этого вы могли добиться, всего лишь погрузив свои жалкие смертные задницы на лодку, что доставила бы вас назад в Японию. Вместо этого? Смерть, забвение, тлен. Ваши тела даже некому похоронить, я лично оторвал головы тем пятерым женщинам, что ты отдал местным правителям! Пусть даже и припоздав сюда… Так ответь мне, зачем?
– У тебя есть имя, ракшас? – обескровленные губы старика еле произнесли эти слова, но Иной услышал.
– Амираш Каулла Тан, Пятый Меч Господа Индры, – гордо провозгласил ракшас, звеня золотом.
– Я… сказал, что это того не стоило, – пробормотал старик. Его нос всё клонился и клонился к груди, а дыхание вырывалось из тела хриплыми, неровными вздохами, – Действительно. Но ты… кое-что не понял, Амираш Каулла Тан.
– Неужели, – хмыкнул Пятый Меч Индры, широким жестом обводя окрестности, – Смерть, конечно, прояснила картину, но я не понял лишь одно – чем ты думал, дурак, отказывая нам?
Последний Иеками сделал над собой усилие, поднимая голову. У него еще оставались жизненные силы, причем достаточно даже для того, чтобы излить самого себя в последнем ударе, но также он знал, что стоящий напротив него монстр чутко прислушивается к малейшим колебаниям эфира. Любой удар был бы обречен на неудачу. Правда, если заставить тварь приблизиться… Но вряд ли.
– Мы дети бога, – отчетливо произнес Иеками Суитиро, поднимая голову, – Райдзин никогда не разговаривал ни с кем из нас, но это не значит… что мы… ничего не знаем. Вы, в Поднебесной – всего лишь рабы тех, кого назначили быть сторожевыми псами. Ниже богов. Ниже Иных. Ниже людей. Я скорблю лишь о том, что мы пали от вас, а не то, что пали вообще. Ниже вас никого нет… как можно было принять хоть что-то от таких?